— Теперь вы знаете, Хэнк, поздравляю.
Звучало как посыл, наверняка это он и был. Коннор перешел на небрежный, дежурный тон:
— Ну еще, конечно, меня можно разобрать на биокомпоненты, но, учитывая, что я прототип и они не совместимы с большинством других моделей, меня дешевле и выгоднее пристроить на работы, требующие… некоторых умственных затрат, — он сказал последнее с таким сомнением, что Хэнк не удерживается от возмущенного:
— Эй! Чтобы делать эту работу нужно думать.
— Конечно, Хэнк, — ответил Коннор гробовым голосом. — Ваша очередь.
Хэнк вздохнул и зацепил пальцем шов комбеза на рукаве. Хмыкнул, а потом посмотрел на Коннора, прищурившись:
— Не боишься, что как раз и доведешь меня до критического стрессового уровня? — он наклонил голову. — Что вообще это значит? На сотке я должен получить сердечный приступ? Тромб у меня должен оторваться? Как это работает вообще?
— Не меняйте темы, Хэнк.
Он не собирался. Ему просто нужно было подумать.
Про разобранного и проданного по кускам Коннора.
Про лоботомию.
— Не-не-не, я серьезно. Как это работает?
— Сто процентов — максимальная нервная перегрузка, организм может отказать любым способом.
— Ну, и ты не боишься меня до этого довести?
— Ваше здоровье — не моя проблема, — сухо сказал Коннор, он помолчал. — Тем не менее, я мониторю стрессовый уровень команды на постоянной основе, ваш в том числе. И я не позволю ему подняться до критической отметки.
Как это, интересно, он «не позволит»?
Вслух Хэнк сказал:
— Это, конечно, воодушевляет.
— Так почему вы хотите остаться здесь, Хэнк? Почему не хотите возвращаться на Землю?
Они смотрели друг на друга.
Ну, чем быстрее и короче — тем проще. На самом деле, никакой разницы нет. И никакая краткость ничего проще не сделает. Как он должен это сказать?
Хэнк сжал ладонь на колене:
— Слушай, если бы ты мог сбежать куда-нибудь, где тебя никто не знает, и начать там новую жизнь, ты бы это сделал?
— Это очень обобщенный воп…
— Но если бы ты…
— Не перебивайте меня!
Хэнк уставился на него. Сказал медленно:
— Ладно, давай.
Коннор начал снова, опять спокойным голосом:
— Это очень обобщенный вопрос. Конкретизируйте.
Хэнк кивнул:
— Конкретизирую. Если бы ты мог сбежать куда-нибудь, где никто не знает, что ты робот, и где бы тебе ничего не напоминало о корпорации, и о твоей предыдущей — ну не хочешь «жизни», пусть будет «существовании», ты бы на это согласился?
— Это вопрос с подвохом?
— Нет.
— После нашего разговора вы собираетесь подавать жалобу в Киберлайф?
— Нет.
— Я обязан на него отвечать?
Хэнк улыбнулся:
— Как хочешь.
— Он относится напрямую к вашей ситуации, или вы просто хотите сбить меня с толку?
Хэнк наклонил голову и спросил с довольной улыбкой:
— Тебе решать. Кто из нас здесь андроид-детектив?
Это были не те слова, Хэнк это понял сразу, глядя, как лицо Коннора каменеет — почему оно вообще так может? Какого черта? — Но взять слова назад уже было нельзя.
— А вы? — вдруг спросил Коннор.
— Что?
— Вы бы сбежали туда, где вас никто не знает, чтобы начать новое существование?
Хэнк улыбнулся — совсем чуть-чуть, одной стороной лица.
— Когда тебе можно будет прикрутить новую руку?
— Вы не ответили.
— И правда.
Бах.
— Это… не хорошо, — пробормотал Хэнк. Их встряхнуло снова, и хорошо встряхнуло, он успел приложиться о кресло, пока не схватился пальцами за спинку.
— Нет, — сказала Тина, — это ничего страшного. Потому что если это что-то страшное, я выйду наружу, и что бы это ни бы…
— Вы слышали? Что за хуйня? — Гэвин бахнул по перегородке и влетел на мостик.
Их снова тряхнуло.
— Ну? — сказал Хэнк, — идеи?
— Это должно было кончиться! Оно должно было кончиться!
Хэнк заметил вполголоса:
— Кончиться оно видимо решило с музыкой, — это вызвало только неодобрительные взгляды. Лицо у Тины от света экрана было какое-то совершенно синее. Они всей троицей повисли у нее за плечами.
— Все будет нормально, — сказала Тина. — Какого хрена. Какого хрена. Просто пересидим. Нам остались, может, одни земные сутки. Нет, меньше, Сумо утверждает, осталось семь часов и это все кончится.
— Будем надеяться, что…
Бах.
Она набрала что-то на панели, скривилась и сказала:
— Ладно. Но тогда хотя бы…
Ба-бах.
— Ты издеваешься?! Нет, серьезно, ты издеваешься?! Черт.
Она ударила рукой по панели. Жест, смазал низкий уровень гравитации, и, кажется, это фрустрировало ее еще больше.
— У нас поломка в отсеке 4Б, — она подняла глаза от главного экрана, она казалось вымотанной: — Робот, пойдешь проверить?
— Эй, — сказал Хэнк и чуть помахал ладонью, — сюда глянь. Руки нет.
— Ты же можешь её прикрутить, ты сам сказал! — она обращалась напрямую к Коннору. Значит, она все-таки слышала в наушниках. Что и требовало доказать. Если бы он еще узнал об этом не так.
Коннор молчал.
Если бы Хэнк не знал, он бы подумал, что он упивается ее отчаянием.
А Хэнк знал? Наверняка?
— Не за секунду, мисс Чэнь.
— У него было время болтать с тобой о жизни, но не было времени прицепить себе руку! Господи боже!
Хэнк в ответ возмутился:
— Эй, он проверял свои системы!
— Ещё чуть-чуть и проверять будет нечего!
— Ну так что, мы кончили кричать друг на друга? — спросил Гэвин, подплывая поближе. — Может, сделаем что-нибудь наконец-то? — и тише: — Фу, блядь, ненавижу быть голосом разума.
Тина молчала, сжимая пальцами краешек панели. Дернула плечом, и ремень, которым она была пристегнута к креслу, впился ей в кожу у самой шеи.
— Нас трясет финальной волной. Если продержимся — и станция не развалится, улетим отсюда домой через восемь часов. Если нет, то ну, нет.
— Значит, надо продержаться, — сказал Гэвин спокойно.
— Да. Надо. Умник, — она выдохнула, — ладно, посмотрим.
***
Не то чтобы все просто взяло и сломалось в один момент. Но множество мелких поломок происходили в режиме реального времени.
Сумо мигал лампочками, почти не переставая.
— Это плохо? — спрашивал Гэвин десятый раз подряд. И Тина в десятый раз даже не оглянулась на него.
Это было плохо. Очевидно, что все было плохо.
Они давно перетащили продовольствие в пустую каюту, поближе к мостику. Это вроде как должно было хоть как-то их обезопасить. Не обезопасило.
— Мы разваливаемся, — бормотал Гэвин. — Мы в шаге от Земли и мы разваливаемся.
— Хватит причитать! — она сказала Гэвину, а потом сказала всем: — Буря играется с нашей аппаратурой, как ветер с флюгером. Сумо показывает мне полнейшую хуйню. Но вряд ли нам стоит игнорировать опасность, да?
В условной тишине противно запищал динамик.
— Я слышу, слышу, детка, — сказала Тина вполголоса, а потом громче: — Эй, да?
Ей ответили нестройными «да».
— Мне нужны добровольцы, — у нее был такой жизнерадостный голос, что больше всего на свете Хэнк хотел спросить у Коннора, какой у нее уровень стресса. То ли она незаметно от всех чего-то бахнула, то ли ее организм вот настолько сильно не хотел умирать.
— Ну и что там, пробоина? Космические тентакли? Тараканы? — спросил Хэнк вполголоса.
— Почти, — ответила Тина. — Проводка.
— Мы же не электрики.
— Робот, понимаешь, что-нибудь в электричестве?
Коннор как будто задумался.
— Я гожусь для простой наладки. Но не уверен, что это возможно с одной рукой.
— А если быстро прикрутить её? Руку.
— Нужна калибровка. Для этого нужно время.
— А говорил, что быстро.