Что значит парня?
(От мысли о чужой прохладной коже под своей ладонью, подушечки пальцев у него закололи.)
О чем ты, блин, думаешь?
Что за фантазии о молодых горячих студентах, которые займут место у тебя в доме, станут кормить твою собаку, когда тебе будет лень, — и будить тебя по утрам, чтобы ты уже вымелся наконец-то на работу, ради Бога, блядь.
Роботов не берут в колледжи. Роботы не учатся по учебникам. И он не будет закрывать глаза и дышать тяжелее просто потому, что ты до него дотронулся.
Хэнк вытер лоб о плечо.
Но жить с кем-то в одном доме было бы неплохо? Спрашивать: ты не забыл ключи? Во сколько ты вернешься?
— Хэнк?
Он сфокусировал взгляд — Коннор смотрел, сморщив нос.
Реальный Коннор, механический. Настоящий. Тот, который вообще краснеть не может.
Не может же?
— Прости, я задумался. Думаешь, — он рассмеялся, — один комплексный приход – и вот ты уже понял жизнь, и все у тебя будет заебись теперь.
— Думаете, можно понять жизнь с помощью одного бэдтрипа?
Хэнк поднял на него глаза.
Откуда Коннор вообще может знать слово «бэдтрип»?
Хэнк скривится.
Точно. Откуда еще, спасибо гуглу.
— Вещи не происходят просто для того, чтобы люди что-то поняли.
— А ты оптимист, — сказал Хэнк ровно.
— Дело не в оптимизме.
— Не знаю. По-моему, как раз в нем. Но кто я такой, чтобы тебе рассказывать. Пошли. — Хэнк хлопнул ладонью по колену, — По-моему, пора.
***
Они сгрудились у шлюза, Хэнк закинул рюкзак вовнутрь, и Коннор сказал у них за спинами:
— Мне приятно было с вами работать, — они обернулись, все трое, как по команде и молча на него посмотрели.
Да, точно. Они улетают — он остаётся, один, на полуразрушенной станции, где сделай шаг вправо, шаг влево — вляпаешься в какое-нибудь всратое излучение, и это ещё если забыть о старой доброй радиации.
Чёрт знает, о чем думали детишки, об этом ли, нет, но в ответ они нестройно промямлили:
— Ага.
— Конечно.
Тина перебрала руками по поручню, подтянулась ближе — Коннор не пошевелился, только смотрел на нее внимательно темными глазами, когда она придвинулась к нему, обхватила за плечи и сжала. Хэнку показалось, он слышал хруст.
— Береги себя, пластиковый парень. Не теряй руки.
Коннор аккуратно положил ладони ей на голые лопатки у лямок майки — не насмерть его значит заобнимали — и закрыл глаза:
— Я постараюсь, мисс Чэнь.
Она хлопнула его по плечам и отпустила:
— Ну все, выдвигаемся.
Гэвин выглядел так, как будто хотел что-то сказать. Он стрельнул взглядом в Хэнка — махнул рукой и нырнул за Тиной в пристыкованный шаттл.
Они остались одни.
Хэнк просто смотрел на Коннора пару секунд, запоминая, что ли: одна рука на поручне, ноги парят над полом, волосы вьются, глаза тёмные, лицо дурацкое — как будто этой недели не было. Только теперь их двоих как будто поменяли местами — и к тому же они больше не знакомились, теперь они прощались. Его нелепое лицо теперь нравилось Хэнку больше, чем неделю назад. Даже к голосу он привык.
Хэнк подтянулся вперед и протянул ему руку:
— Береги себя, парень.
Коннор её принял:
— Хорошо. Надеюсь, что однажды ты сможешь справиться с тем, что с тобой случилось.
Улыбка у Хэнка получилась кривой.
Конечно. Он просто не мог не сказать кто-нибудь другое, конечно — но у Хэнка все равно сдавило грудную клетку, так, немного. Руки покалывало, но это старость, наверное. Коннор его не отпустил. Это было… неплохо. Странно, но неплохо.
— Слушай…
Хэнк пошарил глазами в поисках чего-то, хоть какой-нибудь темы для разговора — коридор ими явно не располагал. Стены? Поручни? Как тебе нравится перспектива провести здесь ближайшие годы?
Его гарантия рассчитана на годы?
Хэнк скользнул взглядом к их ладоням — и замер.
Рука у Коннора была белая. Почти как тогда, в тот раз, когда он трогал его за лоб — и когда ему показалось, что он кого-то целовал, чей-то пластиковый рот.
Чёрт.
Он сказал, медленно, пытаясь взять под контроль голос:
— Эй, Коннор, — он кивнул на их руки, — это же сбой?
Вот это, белое. Кожная дисфункция. От Тины с тобой такого не было.
— Если это сбой, слушай, я… — он замолчал.
Он не знал, что он «он».
Коннор смотрел вниз, на их руки.
— Это сбой, — согласился он медленно. А потом осторожно сжал пальцы на хэнковой ладони, осторожно, почти бережно — у Хэнка успела пронестись в голове картина: хрустящая, стонущая переборка, которую сдвигают с места.
Коннор его отпустил. Рука Хэнка осталась висеть, неприкаянная. Коннор улыбнулся и слегка постучал по переборке:
— Давай, Хэнк, пора домой.
Хэнк потянулся вперед — он просто хотел что-то проверить.
На ощупь щека у Коннора, как и рука, была жёсткая, Хэнк тронул её пальцами и белое пятно размером с металлическую монету, когда такие ещё ходили, господи, какой же он старый, расплылось по конноровой скуле.
Хэнк спросил голосом хриплым, как будто от слишком долгого молчания:
— Это ничего?
Коннор спокойно ответил, глядя ему в глаза:
— Это ничего.
Значит, андроиды всё-таки могут краснеть.
— Тебе лучше не задерживать команду, — сказал Коннор не отодвигаясь, не двигаясь. Хэнк почувствовал, как под пальцами двигаются искусственные мышцы его лица, ну, может, не мышцы, что бы оно ни было.
— Да, точно. Ага, — отпустить теплый пластик оказалось непростой задачей.
Коннор продолжал смотреть, чуть склонив голову.
— Разгуляешься тут, без надзора противных человеков? — хрипло спросил Хэнк. Его повисшая рука теперь казалась пустой и онемевшей.
— Разгуляюсь.
— Тебе стоит, ну, знаешь, разгуляться.
Коннор кивнул.
Господи боже, Хэнк даже прощание умудрялся похерить.
— Тогда я…
— Да.
— Хорошо.
За столько лет привыкаешь к дурацким мыслям. Вот сейчас Хэнк сделал шаг назад и, пока перегородка не сдвинулась, успел подумать, глядя на Коннора в пустом проеме: черт, а ведь сейчас я в последний раз его вижу.
Перегородка с тихим шорохом закрылась.
Внутри шаттла Тина перепроверила крепления. Хэнк занял свободное место, перекинул ремень поперёк груди и пристегнулся. Ему нужно было подышать, он собирался подышать незаметно, если получится.
Тина постучала пальцем по микрофону:
— Слышно меня? Мы готовы.
Динамик сказал чётко:
— Понял, мисс Чэнь, удачной посадки.
Связь прервалась. Тина щелкнула тумблером:
— Ну. Поехали.
Хэнк закрыл глаза.
========== Эпилог ==========
Он проснулся от пиликания телефона и со стоном перевернулся на другой бок.
Вытаскивать себя по утрам из постели было пиздец непросто.
Нужно было разлепить глаза, дотащиться до ванной, уронить пластиковый стакан и щётку, поднять, поставить их на край раковины, уронить опять. И так день за днём, каждый день.
Стакан с пластикового он со временем тоже заменил на металлический.
Однажды остатки денег кончатся, и ему придётся устраиваться на работу, серьёзно устраиваться, не так, как сейчас, не ходить по собеседованиям на отъебись. С другой стороны, у него все ещё был револьвер.
Хэнк прислонился животом к столу, помешивая кофейную муть в чашке. Ободок обещал обжечь ему пальцы.
Как их не посадили вообще? Как Киберлайф не взяли их за яйца — за яичники? — и не стряс с них денег за порчу имущества? Что Коннор такого отсылал в своих отчетах, что их не тронули? Что Тина говорила Земле, когда они не слышали?
Кофе был горячий. Хэнк выплюнул первый глоток обратно — от обожжённого языка болью коротко стрельнуло в голову.
Он чуть наклонился и высунулся в приоткрытое окно: небо было серое. Детройт был все ещё дыра дырой. И в общем и целом, это было больше похоже на пенсию, чем ему бы хотелось. Он снова начал курить, так легко, как будто и не бросал. Он взял со стола телефон и просмотрел уведомления.