— Эй, — сказала Тина вдруг. Её проигнорировали. — Нет, серьёзно, эй. Мне нужно, чтобы кто-то сходил в…
Гэвин:
— Я пас.
— Тебе же так ужасно скучно?..
— Я передумал. Не настолько. Я пас.
— Хэнк?
Он смотрел на неё тяжёлым взглядом. Ему не хотелось двигаться. Он бы сидел здесь все время. Он не мог сидеть здесь все время.
Хэнк оперся на подлокотник:
— Ну давай, чего там.
— Я не могу пробить в системе состояние двух отсеков. Они в опасной близости к нашим пищевым запасам.
Гэвин:
— Мы можем перетащить запасы сюда.
— Ты готов смотреть на гору еды и делать вид, что её нет? Ты же съешь все, пока мы будем спать.
— Хотя не такая уж там и гора, конечно, — вполголоса добавила Тина.
Это то, на что нужно было обратить внимание. Но ему было лень.
— Ладно, — Хэнк отстегнулся неохотно, — пойду, гляну, что там.
Робот поднялся тоже:
— Мистер Андерсон.
— Ну?
— Позвольте помочь вам с…
— Мне помощь не нужна.
— Я настаиваю.
Хэнк оглянулся — Тина подняла брови, Гэвин пожал плечами.
— Нет. Знаешь что? Сиди здесь.
Хэнк сцапал наушники с микрофоном и оттолкнулся от пола, медленно спланировав в сторону переборки. Еле успел схватиться за поручень.
***
— Мистер Андерсон.
У него снова всплыло в голове слово «стажёр» от этой чертовой картинки. Он обернулся — робот в синем комбезе держался за поручень, отталкивался, отпускал и медленно двигался к нему.
Хэнк не смотрел на его руки.
— Я, блядь, человеческим языком сказал, чтоб ты сидел там!
Робот моргнул, как будто ему нужно было время, чтобы обработать претензию. Он наконец раскрыл рот:
— Я собственность Киберлайф, а не ваша. И могу поступать соответственно заложенных в меня понятий о том, что будет полезно для положительного исхода миссии.
Он издевался?
— Я могу направить в Киберлайф жалобу от вашего лица, но вам придётся её сначала сформулировать.
Он замер, насколько позволяла невесомость, не моргая. Студент, подрабатывающий сбором металлолома.
Неудачливый молодой актёр с тягой к прекрасному, но ещё и с тягой к еде и сну в тепле, потому что его не берут никуда, кроме сомнительных фильмов категории бэ и короткометражек, денег на которые собирали всем миром.
Молодой неудачливый выпускник какого-нибудь гуманитарного факультета — интеллигентное лицо, никаких перспектив.
Робот сделал ещё один «шаг» — перебрал руками поручни, придвинулся.
Из чего они их делают, из резины? Кожа у него была странная, вроде бы совершенно человеческая, но ты смотришь на неё опять и нет, в ней что-то не так.
— Делай, что хочешь, — сказал Хэнк, тут нужно было махнуть, но руки у него были заняты. Он отвернулся и попытался сделать вид, что робота тут нет. Может быть, тогда он отстанет?
Это не сработало.
— Мистер Андерсон…
— Если ты ещё раз назовешь меня «мистером Андерсоном» я до отлёта буду звать тебя агентом Смитом.
Отлёта. Когда ещё будет, этот отлёт?
Робот молчал. Хэнку нравилась мысль, что его голове сейчас ворочались шестеренки. Вряд ли у него в мозгу действительно были шестеренки, но…
— Как вы хотите, чтобы я вас называл?
— Никак, я хочу, чтобы ты от меня отцепился.
Теперь робот снова смотрел ему в лицо. Он обогнал Хэнка и «шел» рядом.
— Я думаю, это будет проблематично, всё-таки мы заперты в ограниченном пространстве.
Может, Гэвин был прав? Хэнк секунду подумал: может, Гэвин был прав? Робот не звучал угрожающе, вряд ли он подразумевал что-то типа «берегитесь, мистер Андерсон, ваше нежелание работать в интересах компании может выйти вам боком», но…
Почему он не решил звать Хэнка «никак», раз уж у него официально появилась такая возможность?
Эти его всплески буквального и не буквального восприятия информации начинали надоедать.
— Зови меня Хэнком.
— Понял. Хэнк, — пауза. — Вы по-прежнему можете звать меня Коннором.
— Потрясающе.
Секунду он думал, что на этом робот заткнется, и они просто пойдут и проверят эти чертовы отсеки, но…
— Они все-таки не ненавидят друг друга, — сказал робот уверенно.
— Твоя программа социальных взаимодействий сказала?
— Я провёл анализ с учётом свежей информации и пришёл к выводу, что мисс Чэнь и мистер Рид занимаются тем, что можно со всей ответственностью назвать «доброжелательным подтруниванием».
Робот действительно шел с ним рядом и самоуверенно болтал. Это было феерично.
Хэнк фыркнул, не сумев сдержать смеха.
— Подтруниванием? Что бы они сказали в ответ на такое обвинение, а?
— Я не… — он казался растерянным; хорошо. — Я не понимаю. Хэнк.
— Вырастешь поймешь.
У него не было поводов вести себя как мразь. Просто иногда он мог быть мразью и безо всяких поводов.
— Я говорил вам…
— Да, да, не взрослый. Это просто выражение такое, ладно? Иисусе.
Это заставило робота замолчать. Он ведь не обновлялся прямо сейчас базы странных человеческих выражений, да? Хэнк почти обернулся, чтобы спросить, чего это он вдруг затих. Но передумал.
Коридоры казались бесконечными. У него в наушниках самую малость потрескивала статика. Тина не выходила на связь. Это значило, что все нормально, или что все уже сейчас радостно катилось под откос?
— Еще разговоры о программе моего социального взаимодействия вас, кажется, забавляют, — сказал робот у него за спиной; он снова отстал, — и я не понимаю почему.
— Что ты ко мне пристал, парень, чего ты хочешь? — с ним как-то было легче говорить, когда его не было видно — он тогда не вызывает этого странного диссонанса. Не казался одновременно каким-то неправильным роботом — и неправильным человеком. Если на него не смотреть — он был просто парень с противным голосом.
— Вы выглядите, как единственный человек на станции, который после первого стресса, остался спокоен и даже рад тому, что не можете улететь. Мне интересно.
Хэнк обернулся и посмотрел на него.
— Это ты по моим физическим показателям определил?
Он ведь не говорил ничего такого вслух? Ему, конечно, было не обязательно ничего говорить, после пяти лет совместной работы Тина — да, чёрт, и Гэвин — знали, что его не тянет на Землю. Чёрт, несколько раз они помогали ему выбить эти полулегальные способы остаться здесь подольше, и даже урезать себе отпуск.
Но это не значит, что этот парень должен об этом знать.
Робот снова смотрел на него прямо:
— В том числе.
Они стояли на месте, оба держались за поручни, как два пассажира в метро. И робот смотрел на него, как будто всерьёз ожидал продолжения. А потом сказал, как будто объяснял идиоту:
— Мне интересно, почему вы рады оставаться здесь, пока можете.
— Тебя не касается.
Секунду Хэнк думал, что робот скажет: резонно, хорошего вам дня. Как натасканный работник сферы обслуживания. Они считаются работниками сферы обслуживания? Нет, они же в принципе не считаются работниками. Но они рабочая сила?
Робот этого не сказал. Вместо этого он, кажется, надул губы.
Хэнк смотрел на него.
Какого хуя?
Зачем роботам-мусорщикам уметь надувать губы? Зачем роботам-мусорщикам уметь улыбаться? Зачем роботам-мусорщикам вообще выглядеть как люди?
Зачем?
— Зачем тебя послали, такого социального, хрен знает куда? Чтоб подальше от людей? Ты что на Земле задолбал разговорами всех, кого только смог, и они от тебя избавились?
Они трое должны же были кинуть его здесь, так? Без человека-надсмотрщика, одного.
Робот молчал. Он смотрел очень серьёзно.
— Хэнк? — тинин голос раздался из динамика у них над головами. У него в наушниках все ещё шелестела статика, хорошо, что в коридорах были динамики. Местами.