На прошлой неделе подопечным центра показывали кино про боевого коня Идальго, мерной поступью скачущего по каньонам и пустошам. Большинству населяющих НЛЦВТ подопытных не требовалась сильная мозговая активность, и поэтому им в сопровождении медицинского персонала демонстрировались фильмы и телепередачи с простыми сюжетами. Часть досмотревших кинофильмы по кабельному телевидению одолевала сонливость, поскольку каждому медбрату на территории лесопарка была известна закономерность функционирования оперированного мозга. Неслучайно, что в центр приглашали интернов и ординаторов московского медицинского университета имени Сеченова, чьи выпускники работали здесь до сих пор.
В целом Степану Петровичу до недавнего времени здесь нравилось находиться, в особенности прогуливаться по территории природного заповедника, оборудованного оградой из электропроводной проволоки во избежание побега кого-либо из подопечных. Он мог часами любоваться на чудом сохранившиеся редкие виды деревьев и растений, покуда располагал свободным временем для прогулки. Редкого подопечного не одолевала сонливость, в особенности надышавшись кислородом и потратив достаточно килокалорий после завтрака. Кроме того, каждый находящийся на попечении медицинского персонала имел ежедневное право на связь с большой землёй по внутренней телефонной сети. Степану Петровичу было к большому сожалению некому звонить, потому его жизнь всецело оказалась подчинена локальному распорядку дня научно-лечебного центра.
Также у всякого подопечного изымались разного рода электронные устройства, создающие помехи его нормальной жизнедеятельности под присмотром сотрудников центра. Слесарю было прекрасно известно, что юнец Евгений мог соединить два электронных прибора в одно синхронное магнитное облако и тем самым организовать передачу данных между ними.
Впрочем, каким бы хитрым не был бы подопечный, известный всем профессор Кранов грозился приставить конвой санитаров к тем несогласным, готовым организовать одиночный бунт на территории медицинского учреждения. Степану Петровичу данный ультиматум был знаком без слов: пока кормят, ешь, пока поят — пей.
Пока болезненные ощущения внутри головы понемногу отступили слесарю в своей комнате удалось слегка вздремнуть. Ему снились пустые стеклянные бутылки из-под горькой ядрёной жидкости, алкоголя и самогона. Ведь кто ещё, как не он оказывался под действием обильных возлияний каждый вечер после рабочей смены. Оказывался, будучи настолько пьяным, что степень эта совершенно не учитывалась в компании плохо терпящих его общества женщин.
Его пропитанный портвейном мозг, казалось терял былую хватку и неумолимо приближал симптомы белой горячки. Одного жалования с завода не хватало на жизнь, и поэтому слесарь всегда имел при себе план «Б». Набрав в авоську как можно больше стеклянной тары и будучи хмурым после весёлой попойки, Степан Петрович начинал свой путь к пункту приёма стекла. Ему нравилась сама технология обмена по бартеру ненужной стеклянной формы на звонкую монету. Были среди его бутылок и те, что не отправлялись в утиль, а оставались в домашней коллекции редких видов пустых алкогольных бутылок.
Сдав порядочное количество стеклотары, слесарь обычно покупал коробок спичек и букет полевых цветов. Поспешив к неизменно курящей суровые папиросы даме, он был готов помириться и извиниться за своё скотское поведение, если таковое имело место быть.
Пожив с разными дамами за свою бурную зрелость, Степан Петрович совершенно не следил за развитием научно-технического прогресса. Вероятно, основной причиной его моральных принципов была узость кругозора, а мог быть вполне осознанный выбор. Находясь внутри двора из рабочих окраин, откуда родом могли быть лишь бывшие пролетарии, слесарю совершенно неоткуда было черпать знания о внешнем мире. Впрочем, кое-какая информация о текущем моменте черпалась им из мятых газет из-под семечек подсолнуха и сушёной воблы. Помимо всего прочего, со временем у него появился партнёр по совместной выпивке, на случай запертой двери у любой из его знойных дам. Они могли спокойно сидеть на одной жерди подобно тропическим попугаям, стукаясь костяшками домино, и осушая до дна пивные бутылки. Степана Петровича вполне устраивала такая жизнь, и он до крайнего момента не хотел ничего менять. Посмотрев на его бурный образ жизни, плохо граничащий с сохранением здоровья, никто так и не смог предупредить слесаря о возможных последствиях.