— Хорошо, предположим, что Евгений отличался девиантным поведением на фоне побочных эффектов после операции. — вернулся к разговору Яблоков. — А вы-то сами как себя ощущали в это время? Не хотели на стенку лезть?
Степан Петрович впервые поймал себя на мысли, что отвлёкся от ощущения импланта внутри собственного мозга. Обычно он ощущал лёгкие покалывания и вибрации. Словно внутри устаревших моделей мобильных телефонов — давно списанных в утиль крупными корпорациями за истечением срока давности. Поскольку его физическое здоровье давно и серьёзно было подорвано вредным производством на заводе и частыми алкогольными возлияниями, то и в операции отечественных нейрохирургов он участвовал исключительно на свой страх и риск.
— У меня в голове что-то часто дрожит, доктор. — как мог, выразил свои ощущения слесарь. — Иногда перед сном болит, как с похмелья. Словно голова раскалывается.
Яблоков понимающе покачал головой, убрав записку обратно в карман халата. Безусловно, надо делать скидку на его возраст и общий ущерб здоровью, сделанный до госпитализации. Будь он хоть полгода на самом постельном режиме, совершенно необходимо не допустить повторения летального исхода. Молодой специалист за пару секунд прикинул, сколько подопечных ещё находятся в его группе риска. Вероятно, с ними будет гораздо легче справиться.
— Что же, многие из ваших так называемых соратников жалуются на мигрень. Скажите мне, вы кефир пьёте? — обратился он через стол к всё ещё охраняемому подопечному.
— Как же! Лучшее средство с похмела. — улыбнулся слесарь, любивший такой юмор. — Только он не помогает.
Николай Алексеевич кивнул и понял, что перед ним случай тяжёлый, но не безнадёжный. Если и съесть на принцип: «а вдруг поможет», то здесь надо бы поискать пирожок с печенью. Сидящий перед ним подопечный был весь как на ладони, со всеми его привычками, грешками и биологическими показателями. Яблокову было прекрасно известно то мизерное количество связей слесаря за пределами научно-лечебного центра, словно слесарю никто и ничто не были нужным в этой жизни. В сердцах, молодой специалист даже пожалел Степана Петровича, пришедшего сюда не по своей воле и загнавшего свою судьбу до крайней степени.
— Как вы спите, дорогой вы наш? — на этих словах к врачу снова вернулась природная искренность. — Не мешает ли кто в тихий час или по ночам?
Услышав эти заботливые вопросы, слесарь вновь погрустнел, вспоминая бедное содержание собственных сновидений. Ему снилась прошлая жизнь, жизнь на воле, во всех своих проявлениях. Но с другой стороны, его со всех сторон устраивала текущая ситуация с прогулками, трёхразовым питанием и практически постельным режимом.
— Спасибо вам, доктор. Сплю, как чиж в гнезде. — неуклюже отшутился подопечный. — У вас очень мягкие постели.
У Николая Алексеевича загорелись глаза. Весьма и весьма удивительно, что на всех этапах госпитализации у слесаря напрочь отсутствовал основной инстинкт. Медицинскому персоналу часто были известны случаи ухаживаний молодых подопечных за такими же юными медсёстрами, но в данной ситуации речь шла исключительно о сборе медицинских показателей. «Старый конь сильно не пашет», — подумалось Яблокову. «Что ж, тем лучше».
Профессор Кранов в очередной раз потянулся за коньяком. Несмотря на неприятный казус, отбрасывающий тень на участие подопечных в проделанном эксперименте, ему был приятен вкус триумфа. Вызвать специальную службу, чтобы забрать тело, не составило большого труда. Вероятно, именно на показатели погибшего Евгения будет ориентироваться следующее поколение молодых учёных, открыв электронный журнал с электронной статьёй об эксперименте. Вполне возможно, что о его подвиге узнают за океаном и сделают технологию вживления мозговых имплантов повсеместной и как можно более современной.
Он подготовит авторский патент на усовершенствованную модель чипа, как и на финальную программу для электронно-вычислительных машин, после чего спокойно уйдёт на пенсию почивать на лаврах. Если конечно, к тому времени в академики не позовут. Депутатское кресло для такого маститого учёного казалось слишком муторным и рутинным местом работы.