Ни петь, ни читать в тюрьме не разрешалось. Кормили очень скверно. Часто давали щи, в которых плавали черви.
Настал день отправки к месту ссылки. Была осень 1915 года. Дорогу размыло, всюду грязь. Ветер колючий, холодный. Итти надо было около 40 километров пешком.
Ссыльных выстроили по четыре в ряд. Вокруг — конвой. Двинулись. Итти было тяжело. А отставать нельзя — солдаты били прикладами…
Куйбышев шел, поддерживая под локоть ослабевшего соседа.
Усталые, замерзшие, грязные, они пришли, наконец, на первую станцию тракта. Всех ссыльных загнали в маленькую темную камеру. Кто лег на нары, а кто просто на пол. Уснули, как убитые.
Дальше ехали на лошадях вплоть до села Тутуры — места ссылки.
Село Тутуры находится в глуши, примерно в 350 километрах от железной дороги, на берегу реки Лены. Село небольшое. Осень здесь холодная, дождливая, а зима морозная, с ветрами.
Куйбышев поселился в небольшой комнате, в одно окно. Кроме деревянной кровати, стола да стула, в ней ничего не было. Молодой, бодрый, как всегда, жизнерадостный, он тотчас же оживил колонию, растормошил, взбудоражил всех.
Валериан Владимирович развернул большую политическую учебу среди ссыльных, лично руководил марксистским кружком. Сам много читал. В длинные зимние вечера ссыльные часто собирались у него, и тогда разгорались оживленные беседы. Особенно горячо и яростно он спорил с оборонцами. По его инициативе и под непосредственным его руководством была проведена первая конференция ссыльных из всех ближайших сел. На конференции Валериан Владимирович выступил с горячим призывом крепить большевистские ряды и готовиться к предстоящим великим боям.
Впоследствии колхозники села Тутуры в письме к товарищу Сталину так вспоминали о Куйбышеве:
«В 1915–1916 годах Куйбышев царскими сатрапами был сослан в наши далекие, глухие края. Жил в деревнях Головновка и Тутуры. Жестоки были порядки ссылки, и тяжело приходилось товарищу Куйбышеву. Дом, где он жил, все время находился под наблюдением полицейской своры, которая не давала ему и шагу шагнуть. И вот, несмотря на тяжелые условия, несмотря на преследования полицейщины, Валериан Владимирович не впадал в панику, вел работу, указывал нам путь к светлому будущему — путь Ленина, по которому мы теперь победно идем.
Не забываем мы о том, что Валериан Владимирович рассказывал нам об империалистической войне. «Эта война, — говорил он, — война для наживы богатых, для уничтожения бедноты». «Эту войну, — говорил он, — надо превратить, и она будет превращена, в войну гражданскую».
Приближалась революция. Отрезанный сибирской тайгой от внешнего мира, Куйбышев рвался в Россию. Он не мог больше сидеть в глухом захолустье и решил бежать.
В марте 1916 года один крестьянин тайно от полиции отвез его в Качуг — большое торговое село на полпути к Иркутску. А оттуда с обозом Куйбышев двинулся дальше.
Полиция хватилась его лишь через несколько дней. Обычно два раза в неделю к ссыльным на дом приходил стражник, для проверки, все ли налицо, не убежал ли кто-нибудь. Пришел стражник в избу, где жил Куйбышев, а его нет. Хозяева сказали, что он, видно, ушел к товарищам.
— А здесь он, в Тутурах, не бежал? — усомнился стражник.
— Тут, куда денется…
Прошло еще три дня. Снова является стражник.
— Где Куйбышев?
Хозяева, встревоженные исчезновением ссыльного, шепнули стражнику:
— По слухам, в Качуг уехал.
— Как в Качуг! — вскричал стражник. — Да как он смеет самовольно отлучаться из волости! Что он, закона не знает?
Бросился стражник в ближайшее село, где был телеграф. Запросил Качуг.
— Прибыл к вам Куйбышев?
— Нет, не видели, — отвечают.
Тут стало ясно, что Куйбышев бежал. Сообщили об этом исправнику. Тот вынужден был донести своему начальству:
«Сообщаю Вашему высокоблагородию, что административный Валериан Владимирович Куйбышев… скрылся. Приметы Куйбышева — 28 лет, рост — 2 арш. 7 5/8 верш., волосы черные, глаза серые, лицо чистое».
После побега из иркутской ссылки Валериан Владимирович предполагал вернуться в Петроград. Однако, партийные дела заставили его остановиться в Самаре, где он весной 1916 года нелегально поселился под именем Иосифа Андреевича Адамчика. Он жил в маленькой комнатушке, примерно шагов пять на два. Никакой мебели не было. Вместо постели были положены два полена, на которых лежала дверь. Эта «постель» была прикрыта тонким одеялом.