— Садитесь, — предложил машинистке главный агроном.
— Спасибо, Сергей Лукич. Я спешу. Ко мне там завгар с кладовщиком пришли…
— Подождут. Главный агроном, думаю, имеет право просить.
— Конечно, конечно, Сергей Лукич.
— Как вас зовут?
— Дора Павловна. Разве вы не знаете?
— Свое имя и отчество с какой буквы обычно печатаете?
— С большой, Сергей Лукич.
— С большой. А вот здесь с какой бы надо?
Машинистка взглянула на бумагу, куда ткнулся начальственный карандаш, и побледнела:
— Извините, Сергей Лукич. В спешке, видимо, не нажала на регистр.
— Если у вас нелады с грамматикой, загляните в нее. Учиться никогда не поздно. Идите.
Однажды утром, еще задолго до начала рабочего дня, в кабинет Лузанова заглянул директор Клюшников.
— Ты хоть когда спишь, скажи мне? — здороваясь, спросил он и сел на стул у окна, широко расставив свои могучие ноги. Всегда немного подпухшие глаза его отечески-ласково глядели на Сергея.
— В документах и отчетности, Михаил Антонович, дебри непролазные. До полевых работ всю эту канцелярию надо утрясти. Потом не до бумаг. И вот еще, Михаил Антонович. Вчера я так, будто к слову, пощупал наших бригадиров по вопросам агротехники, и, знаете, большинство — ни в зуб ногой. Ну, элементарных вещей не знают. Спрашиваю Колотовкина: какая норма высева озимой пшеницы на гектар и как установить сеялку на эту норму? Мямлил, мямлил, так толком ничего и не сказал.
— Как же он, Колотовкин — мужик, надо думать, грамотный.
— В технике. Но он же бригадир, и ему, полагаю, невредно бы знать основы агротехники.
— Резон, Сергей Лукич.
— А коль резон, Михаил Антонович, так я решил устроить с нашими механизаторами вечерние занятия по агротехнике. Вечерами они все равно бьют баклуши, не знают, куда себя деть. Вчера захожу в общежитие — дуются в карты. Тракторист Налимов пьян. Три дня, говорят, гулял на свадьбе и никак не очухается… Надеюсь, против занятий возражать не станете.
— Не имею привычки противиться благому делу. Полное мое согласие. Слушай-ка, Сергей Лукич, в «Яровой колос» агроном Мостовой приехал. Ты, говорят, хорошо знаешь его.
— Вместе учились. В техникуме. Звезд с неба не хватает, а на земле своего не упустит. За каждым его шагом надо следить.
— Это же примерно и Верхорубов говорит. Чего ж тогда Трошин носится с ним? Хочет взять его в колхоз, на колхозный кошт.
— Расчет прост, Михаил Антонович: меньше зависеть от МТС. Что хочу, то и делаю.
— Ну ладно, Мостовой, — твой кадр, и распорядись им, как лучше для пользы дела. А сейчас пошли на летучку. Время уже.
Они вышли из кабинета главного агронома и длинным подслеповатым коридором направились в кабинет директора. Здороваясь со встречными и каждого называя при этом по имени и отчеству, Клюшников говорил Лузанову:
— Вообще интересно, надо думать: в колхозе свой агроном.
— Я против этой кустарщины. Наплетут лаптей, и спросить не с кого.
Недели через три к директору Клюшникову пришли Иван Колотовкин и бригадир тракторной бригады из колхоза «Пламя», весельчак и гармонист Григорий Жильцов. Они зашли прямо из цеха, в спецовках, блестя глазами и зубами. Был Клюшников с людьми по-свойски прост, принимал всех в урочное и неурочное время, не отказал и этим, хотя торопился куда-то.
— Садитесь, мужики, и коротко, — предупредил он бригадиров, озабоченно отыскивая что-то в выдвинутом ящике стола. — Кручусь вот, на исполком вызывают. Что у вас, говорите походя.
— У нас терпимо, Михаил Антонович.
— Можем и завтра.
— Раз зашли — говорите. — Клюшников распихивал по карманам бумаги, но смотрел на бригадиров.
— С жалобой мы на нашего главного агронома, — начал Колотовкин и поскреб за ухом большим, в черной каемке ногтем. — Мы с душой встретили, Михаил Антонович, начало учебы — это на пользу делу и нам, конечно. Но поглядите, Лузанов каждый божий день читает лекции по пять-шесть часов. А ведь мы все-таки работаем, сами знаете, когда восемь, а когда и все десять часов. Домой совсем не пускают, даже на выходные. И все грозится: перед севом-де устрою экзамены, кто не сдаст — разряд скошу, а бригадиров в должности понижу.
— Правильно, надо думать, он требует.
— Правильно, оно, может, и правильно, Михаил Антонович, — подвертывая обтрепанный рукав спецовки и потупясь, заговорил Жильцов, — только требование требованию рознь. Вот он дал нам вопросы к экзаменам… Тут, Михаил Антонович, вас возьми, так и вы не на всякий вопрос отыщитесь.