Время летело, она скрупулёзно отмечала годовщины их совместных встреч на маленьком настенном календаре и считая, сколько еще дней или месяцев отделяет ее от заветной цели. От того момента, когда она может открыто выйти с ним на публику, когда сможет сопровождать его на закрытые ужины для особо приближенных и держать его под руку, кокетливо улыбаясь многочисленных фотографам, рвущих в клочья друг друга за бесценные кадры.
Она гордилась им и носила эту гордость в себе с большим апломбом и достоинством.
Им можно было восхищаться во всем, за исключением разве что самого личного и интимного, любовный долг он отдавал крайне редко и стремительно, и его большому смущению, с большими усилиями и нервным надрывом. Лина не предавала этому значения, она понимала, что развод и подобная насыщенная жизнь отнимает много сил и энергии, и что все постельные неудачи дело временное, и ее женское начало, да и она сама получит в скором времени все сполна.
И она была права. Она получила, все и сполна.
Когда получила повестку в суд в качестве свидетеля по бракоразводному процессу Масика.
Свидетеля, который по требованию жены должен был пояснить суду, куда и зачем этот дутый аристократ спустил все средства со счетов компании его почти бывшей супруги. Как он потратил деньги, отложенные на обучение его детей. С кем он растранжирил деньги, полученные от продажи машины его тестя.
Деловые завтраки с чиновниками и загородный дом в Англии подобно утреннему кратковременному туману растворились в реалиях суровых житейских разбирательств. Неудачливого фантазера с треском вышвырнули из дома и подали на развод с требованием взыскания полного компенсационного пакета всех затрат и хищений из семейного гнезда.
Суд, также по требованию жены, планировал взыскать с Масика, выпускника средней школы с неоконченным профессиональным училищем и с трудом полученной профессией низкоквалифицированного строителя, все убытки, понесенные в результате его хлопотной деятельности по переворачиванию мира и дорогостоящего ребрендинга его многогранного образа.
Потрепанный лорд в засаленной куртке и маленьким чемоданом всю ночь простоял под козырьком подъезда Лины, и неказистое его лицо благородно хранило на себе следы скупых аристократических слез.
Окно Лины было плотно зашторено, ответом его настойчивым звонкам была суровая звенящая тишина.
Вернись
Когда он ушел, она думала, что мир перевернулся и уже навсегда.
Она всегда считала эту метафору банальной, но уже не задумывалась над этим, когда какая-то непреодолимая сила завела ее в первый вечер после его ухода на форум «Почему от нас уходят Скорпионы», и когда она рыдала над едкими фразами, закуривая очередную сигарету. Причем, нельзя не отметить, что этот самый пресловутый мир меняется не сразу, а небольшими фрагментами, это как многоэтапная операция без анестезии. Никто не вырвет этот трепетный кусочек жизни разом и безвозвратно, а все будет тянуться долго, нудно и весьма болезненно, выжимая все жизненные соки.
Она приехала домой, толкаемая предчувствием, что произошло что-то серьезное и необратимое. Без всякого присущего моменту антуража, он позвонил на работу и сообщил спокойно в трубку, что уходит от нее, что любви нет и еще что-то про тупик в их отношениях. Ну а в целом все то, что говорят в таких случаях. Это она потом выяснила на форуме, что именно так и говорят эти Скорпионы, когда уходят. Водолеи, наверно, по-другому, но про них она не читала, это же не ее случай. Так вот, когда она вернулась, на столе лежала записка, барная полочка на кухне практически опустела, а в записке ровным почерком были выведены фразы, которые ей с ходу четко и ясно растолковали, почему они не могут быть вместе. Конечно, если бы она приняла хотя бы малую толику того, что принял ее невидимый собеседник, она могла бы не только красноречиво заявить о своих чувствах, но и о своих правах, которые связаны с этими пресловутыми чувствами. Но, судя по широте и пространности мысли в записке, автора было сложно догнать в его эпистолярных успехах, поэтому пришлось просто закурить и задуматься…
Вечер прошел в раздумьях, интернете и затяжных звонках подругам. Слез было пролито немало, не меньше, чем выкурено сигарет и выпито кофе. Сказать, что к ночи стало легче, вряд ли будет честно по отношению к ней и пережитым за этот бесконечный день эмоциям, но других вариантов, кроме того, как лечь спать и лечь одной, не предвиделось. Сон был нервным и тревожным, но никто и никогда не обещал легкой жизни после расставания. Ей было страшно осознавать, что некоторые страдалицы терзаются переживаниями годами, хотя авторитетные источники говорили, что мучения будут страшные, но не больше месяца. Поэтому она отметила этот день на календаре и приготовилась ждать.