Генерал щелчком далеко стрельнул недокуренную папиросу, лихо сплюнул в сторону и спросил:
- Из какого полка?
- Из четвертого штурмового, - ответил Денисюк.
- Ну и долго пришлось блудить?
- Блудить не пришлось, товарищ генерал, я летел вдоль железной дороги.
- Правильно поступил. "Железка" надежнее компаса. А как же получилось, что прилетел позже других.
Денисюк объяснил, почему пришлось задержаться в Быхове.
- Вот и к лучшему, что опоздали, а то бы еще ткнулись где-нибудь... Тут только что закончилась сильная гроза, лило как из ведра, и темень была непроглядная. Гудели в этом районе ИЛы, да неизвестно, где они расселись. Будем искать. А теперь идите отдыхать, там ваши уже расположились, - показал генерал на лес.
Под соснами, на ворохах мокрого, покрытого брезентом лапника лежали техники полка, прилетевшие из Старого Быхова на транспортных самолетах.
- Еще объявились! - приветствовали они Денисюка и Лиманского.
- Ребята, а что там за генерал? - кивнул Денисюк в сторону У-2.
Ему объяснили: генерал-лейтенант - командир 11-й смешанной дивизии, в которую теперь будет входить 4-й штурмовой полк. Тот самый прославленный воздушный боец Григорий Пантелеевич Кравченко, который успел уже повоевать и в Китае, и на Халхин-Голе, и в финскую.
...Инженер-капитан Митин со своей командой добрался до Климовичей только к утру. На аэродроме он увидел командира полка. Вид у того был измученный, похоже, не спал человек всю ночь.
Гетьман сразу огорошил инженера:
- Двадцать штурмовиков сидят на вынужденной... Нужно срочно собирать самолеты.
- А где сели?
- Кое-что нам уже сообщили ночью из сельсоветов, летали искать на У-2. Срочно формируйте команды и посылайте в эти районы, - Гетьман водил карандашом по планшету.
Митин заспешил. В команду отобрали лучших техников: Калюжного, Тучина, Шума, Лиманского, Юрченко, Логинова, Насонова, Мовчана, Глущенко и других мастеров восстановления аварийных самолетов.
Заезжали в деревни, опрашивали местных жителей, разыскивали самолеты. Почти все штурмовики лежали на "брюхе" с погнутыми концами лопастей винта. Как поставить тяжелый штурмовик на ноги без подъемника? Додумались делать это с помощью обычной лопаты: под гондолами шасси рыли наклонные траншеи на высоту стойки шасси, потом уже выпускали колеса. Выкатывали самолет на ровное место полуторкой, помогали плечами. Запасных винтов не было - погнутые лопасти выравнивали кувалдой на глазок. На некоторых машинах оказались поврежденными складывающиеся подкосы шасси. И тут техники нашли выход: вместо них вставляли выпиленные в лесу брусья-распорки. Ведь до Климовичей можно долететь и с выпущенными шасси, а там уж будут всякие доделки...
Из 20 вынужденно севших самолетов только два нельзя было поднять в воздух. В районе Сещи оказался штурмовик с переломленным пополам фюзеляжем. В кабине нашли погибшего летчика старшего лейтенанта Александра Булавина, разбившего голову о коллиматорный прицел.
Сколько жизней унес этот невинный на вид приборчик, нацеленный в лоб! Летчики, кстати, расшифровывали сокращенное наименование прицела ПБП-1б так: "прибор, бьющий пилота один раз больно". И немало прошло времени, когда наконец, к великой радости, этот прибор вообще перестали устанавливать, а сетку прицела начали размечать прямо на бронестекле.
Второй самолет отыскали в лесу. Командир 4-й эскадрильи капитан Лесников попал в полосу ливня, в наступившей внезапно темноте пошел на посадку с включенными фарами. Сел все же на лес, приняв сомкнувшиеся кроны деревьев за поле. Ветви смягчили удар о землю, летчик отделался ушибами, а самолет ремонту не подлежал.
Митин решил снять с этих двух машин некоторые детали, необходимые для восстановления других штурмовиков. В правильности такого решения инженера полка - вернуть в строй 18 штурмовиков за счет двух разбитых - никто тогда не сомневался. Но никому и в голову не пришло, что позже это может обернуться для Митина большими неприятностями...
...Появились термины: "безвозвратная потеря", "безлошадный". Безвозвратная означала, что разбился самолет, погиб и летчик. Но могли быть потери и небезвозвратные. К примеру, капитан Холобаев прилетел с первого же боевого задания на пришедшем в полную негодность штурмовике. Самолет списали, а летчик остался в строю. Значит, потеря небезвозвратная.
Были и другие случаи. Летчик с задания не вернулся. Летавшие с ним в одной группе видели, как упал горящий самолет. Летчика считали погибшим. Но война, как выяснилось, часто относилась более милостиво к летчику, чем к "летающей крепости". Человек оказался более живучим. Поэтому летчиков в полку было всегда больше, чем самолетов.
На аэродром в районе Климовичей заявился обросший человек. Щеки покрыты струпьями, вокруг глаз до скул и через переносицу - кожа посветлее - отпечаток от летных очков. Опухшие губы не складываются в улыбку, смеется одними глазами.
Он поднимает подол рубашки, достает из-за пояса пистолет. Потом подпарывает подкладку пиджака - там красная книжечка и удостоверение личности. И по всем стоянкам уже слух прошел: Васька Сорокин объявился!
- Не может быть, он ведь под Бобруйском сгорел! Окружили летчика, появившегося будто с того света, почти у каждого к нему вопрос. Сорокин еле успевает отвечать.
- Самолет сгорел... А я начал кататься по болоту - одежда тлела. Повстречал женщину. Завела в крайнюю избу - переодела, лицо кислым молоком смазала... Попутчиком был уголовник из бобруйской тюрьмы. Он из этих мест. Фрицы таких отпускали на все четыре стороны. Я тоже арестантом прикинулся, вот и дошел... Отоспался, подлечился Вася Сорокин - подавай ему другого "коня". А где его взять? Сорокин со своим техником стали "безлошадными".
С появлением "безлошадных" боевую работу начали вести в две смены: одни летают, другие отдыхают. Отдыхали на первых порах на аэродроме, вблизи стоянок. Время проводили по-разному. Любители поспать располагались на брезенте под соснами, иные в глубокомысленных позах сидели за шахматной доской, а рядом, конечно, толпились подсказчики. При безнадежном положении кричали: "Сливай воду!"
Самую многочисленную группу составляли любители чтения. В первую очередь читали газеты: описания подвигов вслух, сообщения ТАСС молча. В те дни был опубликован Указ о присвоении за тараны трем летчикам-истребителям - младшим лейтенантам Харитонову, Здоровцеву и Жукову звания Героя Советского Союза. Израсходовав боеприпасы, эти летчики продолжали преследовать немецких бомбардировщиков. Несмотря на сильный огонь вражеских воздушных стрелков, ребята сблизились с фашистскими самолетами и порубили винтами хвосты. Все трое вернулись на свои базы. Тараны были произведены 28 и 29 июня. О них было много разговоров.
Добывали и книги. Как-то Мухамеджан Шакирджанов приволок книгу размером с том энциклопедии. В ней было много репродукций картин. Летчика просят почитать вслух. Читает он с акцентом, темпераментно. Его перебивают вопросами.
- Мухамеджан, а почему у художника двойная фамилия?
- У нас бывает и тройная... - отвечает он.
- А почему он еще и Водкин?
Мухамеджан озадаченно мигает, начинает кипятиться:
- Лубил выпит - закусит...
Аудитория смеется.
Но вот на аэродроме появилась "эмка" генерала Кравченко. Он подкатил к попавшемуся на глаза Рябову, открыл дверцу автомобиля. выставил пыльные сапоги на широкую подножку, сидит, как на крылечке своего дома.