После отлета 4-го штурмового полка на фронт в Богодухове оставалось ни много ни мало 400 человек, да еще всякое штабное имущество полка, подвижные авторемонтные мастерские, хозяйственная часть с запасами обмундирования, продовольствия, полевыми кухнями. Набралось несколько десятков ящиков с личными делами. Они, мол, там понадобятся для составления наградных листов. Для перевозки всего этого вслед за воздушным эшелоном потребовался железнодорожный состав. Подали его не скоро, много времени заняла и сама погрузка.
Состав еле тащился через Бахмач на Гомель. А дальше?.. Дальше, по-видимому, на Старый Быхов? Об этом майор Кожуховский узнал перед отправкой эшелона от прилетавшего с фронтового аэродрома пилота. Теперь же, в пути, связи с полком не было, и станции назначения никто не знал.
В Гомель эшелон прибыл на десятый день. Проехали всего лишь половину пути. Кожуховскому удалось разузнать, что полк не в Старом Быхове (там уже противник) и не в Климовичах (передовые части немцев прорвались и туда), а в Ганновке. Это в 150 километрах северо-восточнее Гомеля. Но железнодорожные станции на пути следования закупорены разбитыми вражеской авиацией составами. Трое суток стояли в тупике на Гомельском узле рядом с цистернами. Соседство не из приятных. "Мессершмитты" несколько раз с малой высоты обстреливали скопище эшелонов на станции. К счастью, обошлось без жертв, стоявший рядом эшелон с горючим они не подожгли.
Только 10 июля, через полмесяца после отлета штурмовиков на фронт, остальной личный состав с имуществом был переброшен несколькими рейсами автотранспортом из Гомеля в Ганновку. Прибывшие из Богодухова увидели там уже не тот полнокровный полк, который на рассвете 27 июня поднялся в воздух, а его остатки: с десяток штурмовиков и всего лишь 18 летчиков.
Командир полка и комиссар были, конечно, рады тому, что полк теперь в сборе, но появились новые заботы. В первое время ощущалась нехватка техников и оружейников, а теперь их с избытком. Было трудно без штаба, а сейчас штаб с ворохами дел казался вроде бы обузой. Подсчеты показали, что на каждого летчика приходится более 30 человек, обеспечивающих полеты...
Самолетов мало, а хозяйство полка непомерно велико. В Климовичах при меньшем количестве людей было легче скрыть аэродром от воздушной разведки, да и перебраться в Ганновку не представляло особого труда. Теперь же командира и комиссара беспокоили мысли: как уберечь людей при бомбежках аэродрома? Как перебазироваться со всем штабным и хозяйственным имуществом на двух грузовиках?
И, как на грех, немецкие самолеты начали по нескольку раз в день бомбить аэродром. Через два дня пришлось перебраться в Каничи. И снова бомбежки. Зенитных средств на аэродроме не было, немцы совсем обнаглели. Техник Лиманский с оружейником Иванушкиным решили сами соорудить зенитную пушку.
- Мы проучим фрицев! - сказали они. Сняли с аварийного штурмовика пушку, хитроумно ее укрепили на самолетный домкрат, приспособили к пушке и коллиматорный прицел, о который летчики били лбы. Незваный гость не заставил себя долго ждать: на малой высоте появился "мессершмитт". Заработала пушка, трассы прошли рядом с самолетом, - тот взмыл "свечой" и убрался восвояси. О самодельной зенитке прослышало начальство. Ее вскоре увезли прикрывать штаб дивизии генерала Кравченко...
Связь с войсками постепенно налаживалась. У летчиков на картах была нанесена линия фронта, хоть и не очень точная: обстановка быстро менялась, сплошного фронта не было. Приблизительно даже знали, где дерется 13-я, а где 21-я армия, составившие недавно образованный Центральный фронт. Наши армии были развернуты в направлении на северо-запад, и немецкое командование видело в этом угрозу своему правому флангу глубоко вторгнувшейся группы армий "Центр". Еще бы не угроза! Когда летчикам сказали, что войска 63-го стрелкового корпуса под командованием генерала Л. Г. Петровского продвигаются к Бобруйску, а конная группа легендарного героя гражданской войны Оки Ивановича Городовикова совершает рейд в 40 километрах западнее Березины и перерезала Варшавское шоссе, то многие этому вначале не поверили.
- Опять слухи, - сказал кто-то.
- Поосторожнее на виражах, - одернули его потихонечку.
- А что я такого сказал?
- Фитиль у тебя сырой...
Установилась связь с Гомелем, где оказался штаб Центрального фронта. Разместился он в приметном особняке, который усердно бомбила вражеская авиация. Но из этого помещения уходить не собирались: там находился хорошо оборудованный узел, позволявший поддерживать устойчивую телеграфную и телефонную связь с войсками и с Москвой. Командующий ВВС Центрального фронта комдив Г. А. Ворожейкин разыскал по телефону майора Гетьмана и приказал ему прибыть в Гомель:
- Получите здесь последнюю обстановку и задачи, - сказал он,
Командир полка полетел в Гомель на штурмовике. При появлении над аэродромом его обстреляли с земли. Летчик покачал с крыла на крыло - условный сигнал "я свой самолет", - но трассы по-прежнему продолжали мелькать то справа, то слева, то впереди. "Вернуться - значит, не выполнить приказ командующего", -подумал он и пошел на хитрость. Снизился до бреющего, скрылся. Вдалеке развернулся, снова взял курс на аэродром, заранее выпустил шасси и посадочные закрылки, над самыми макушками деревьев, подкрался к аэродрому. Когда лес кончился, убрал газ - штурмовик успел коснуться земли еще до того, как по нему открыли огонь. Распаленный Гетьман сразу направился к зенитчикам, чтобы пробрать их. Те оправдывались:
- Вы уж извините нас, не докладывайте начальству... Впервые пришлось увидеть такой самолет, приняли за немецкий. Они нам тут житья не дают.
К счастью, никаких повреждений штурмовик не получил. Гомельский аэродром прикрывался несколькими зенитными пулеметами.
Да, нелегко было в первые дни войны зенитчикам с пехотинцами разобраться, чей самолет летит, так же как и летчикам определить, противник это или свои войска, выходящие из окружения.
В отделах ВВС, существовавших тогда при всех общевойсковых армиях, спешно составлялись инструкции и памятки по взаимному опознаванию войск и авиации. В них перечислялись всевозможные сигналы.
Летчики при подходе к линии фронта должны были выполнять установленные на тот день эволюции: либо качнуть самолет с крыла на крыло, либо сделать несколько одинаковых кренов, либо "горку".
Наша авиация тогда перевооружалась, новых типов самолетов даже большинству летчиков не приходилось видеть. К тому же некоторые новые образцы по внешнему виду были сходны с немецкими.
Не только авиация, но и войска должны были позаботиться о том, чтобы не подвергнуться ударам своей же авиации. Им рекомендовалось при появлении наших самолетов расстилать вдоль фронта полотнища, а кабины грузовиков и башни танков обозначать белыми треугольниками или квадратами. Пехота также должна была приветственно размахивать пилотками либо выстраиваться в виде пятиконечной звезды. Об этом я недавно вычитал в одной из инструкций, хранящихся теперь в архиве.
Летчикам не составляло труда качнуть с крыла на крыло, а каково было войскам раздобывать полотнища, таскать с собой эту громоздкую ношу, своевременно выкладывать сигналы и ежедневно рисовать треугольники и квадраты? К тому же полотнища, обозначавшие линию фронта, служили хорошим ориентиром и для немецких летчиков...
..Из Гомеля в Каничи майор Гетьман привез карту, на которой была обозначена новая линия фронта: прерывистая и смещенная на юго-восток. В Гомеле ему были поставлены конкретные задачи по поддержке войск.