— Я вам ничего не могу теперь дать, — ответил караульный. — Теперь полночь, все уже заперто. На корабль я вас тоже не взять, это строго воспрещается.
— Ах, милый человек, мы совсем этого не просим.
— Так чорт возьми, что же вам нужно здесь?
— Мы просим вашего позволения отдохнуть от усталости под защитой вашего корабля.
— Дураки, зачем же для этого «Saint George»?
— Ах, господин, мы не можем ехать дальше. Мы устали и промокли от дождя. Стена вашего корабля защитит нас против ветра, а рулевая площадка защитит нас от дождя. Мы можем здесь сварить себе похлебку. Все необходимое есть у нас. Позвольте нам, добрый благородный господин, сварить себе здесь похлебку.
— Чорт возьми, если вы не хотите убраться отсюда, так варите себе вашу похлебку. Только сообщите, когда вы справитесь.
— Ах спасите, Бог вознаградит вас за ваше доброе сердце, сударь, — сказал Штертебекер плачущим унизительным тоном.
Затем он снял свою шляпу и неуклюже поклонился несколько раз.
Офицер был рад, что избавился от «хныкающих слов», и опять ушел под шанцы, где он был защищен от дождя.
А дождь все усиливался, сильный ветер рвал и метал, и всякий из матросов был рад укрыться где-нибудь, вместе того, чтобы мокнуть на палубе и пялить глаза в темноту.
Такая погода отлично годилась для осуществления планов Штертебекера.
Как только он получил разрешение офицера, он снял с помощью Генриха надутый парус и привязал лодку к громадному рулю корабля.
Здесь ветра совсем не было, и вода была сравнительно спокойна Можно было, значит, разложить огонь и сварить разрешенную похлебку.
Вигбольд был поваром, но он бросал в котел странные заварки. Вместо воды он клал туда свинец, и большая ложка, которой он мешал в горшке, тоже не похожа была на супную ложку.
Из котла поднялся не пар, а зеленоватый призрачный огонек, который таинственно мигал и плясал над водой.
Сверху абсолютно нельзя было заметить, чем занимаются мнимые рыбаки. Площадка совершенно закрывала их.
— Свинец растаял, — сказал Вигбольд. — Теперь мы можем взяться за работу.
Штертебекер еще раз посмотрел вверх и прошептал Генриху:
— Придвинь лодку ближе к рулю, чтобы я имел твердую опору.
Тихо поднявшись вверх, он вылил содержание котла в железное гнездо, где был продет громадный руль корабля. Шарнир весь наполнился жидким свинцом. Это быстро остыло, и руль не мог больше двигаться.
Хитро задуманное предприятие удалось: «Saint George», самый большой корабль английского флота, был теперь без руля; и это произошло так, что враг совсем не подозревал об этом. Он даже сам разрешил это.
Штертебекер отвязал теперь лодку, кликнул офицера и еще раз принялся унизительно благодарить за разрешение.
— Ну, вы уже сварили вашу проклятую похлебку? — спросил офицер, раздосадованный тем, что ему пришлось опять выйти на палубу при такой скверной погоде.
— Да, добрый господин. Наша похлебка удалась на славу, и мы надеемся, что она хорошо подкрепит нас.
— Очень рад, — ответил англичанин, не подозревая, что он радуется собственной гибели.
Через мгновение лодка исчезла в ночной темноте
ГЛАВА IV. Опасная встреча
Штертебекер направился ка следующему кораблю, еле виднеющемуся в тумане.
Здесь он проделал тот же маневр. Но караульный офицер сначала ни за что не хотел разрешить им это и только после долгих унизительных просьб он скверно выругался и разрешил им, не в состоянии отделаться от них.
Штертебекер быстро взялся за работу. Здесь они справились гораздо быстрее, ибо свинец был еще теплый.
Но как он только влил свинец в гнездо руля, показалась вражеская лодка, движимая гребцами.
Они заметили огонь и почувствовали что-то недоброе.
— Лодка приближается, — шепнул Генрих Штертебекеру, и последний еще успел оставить свое место у руля и присесть к огню, как бы для того, чтобы согреть руки.
Вигбольд выказал при этом большое самообладание и присутствие духа. Он на всякий случай взял в руки деревянную ложку и притворился, что он действительно помешивает похлебку. Он прежде всего хотел незаметно прикрыть котел, чтобы англичане не видели, что там находится расплавленный металл.
— Что вы тут делаете? Чего вы ищете? — обратился боцман к рыбакам.
— Кх, сударь, — опять захныкал Штертебекер. — Мы загнаны сюда бурей, сами мы из южного берега Вигта и целых двадцать четыре часа ничего не ели. Мы хотим поэтому сварить себе похлебку.