— Шестнадцать заключенных, шестнадцать многолетних политических заключенных требуется выделить в санитарную команду, — картавил нахальный юнец. Говоря как бы в пространство и совершенно равнодушно, он пояснил, что санитарная команда при воздушных тревогах должна будет выходить за наружную цепь постов… У Кремера захватило дух, но он взял себя в руки и ничем не выдал, какие мысли уже закипели в его мозгу: шестнадцать надежных товарищей по ту сторону постов… Клуттиг вдруг вырос перед Кремером и пролаял:
— Заключенные выходят без охраны, понятно? — С трудом сдерживая возбуждение, он прошипел сквозь зубы — Но не стройте себе никаких иллюзий, мы бдительны!
Он и сам не знал, в чем выразится эта бдительность. Они молча посмотрели друг на друга. Кремер спокойно встретил полный ненависти взгляд Клуттига. И вдруг им овладело торжествующее чувство уверенности. За ненавистью, горевшей в этих бесцветных глазах с красной каемкой, он увидел страх, голый страх. Клуттиг все более распалялся, но и Кремер не был так спокоен, как казалось. В его уме одна комбинация сменяла другую. Рейнебот, опасаясь, что Клуттиг вот-вот потеряет самообладание, попытался это предотвратить.
— Завтра утром вы доставите ко мне шестнадцать «орлов», — сказал он.
Кремер, к которому Рейнебот обращался, стоя позади него, повернулся и ответил:
— Так точно!
— Они должны украсить себя санитарными ящиками, противогазами и касками.
— Так точно!
Юноша ленивой походкой подошел к Кремеру и сильно тряхнул его.
— Если кто-нибудь из «орлов» улетит… — он коварно улыбнулся — то мы сумеем возместить ущерб.
Не успел Кремер ответить, как Клуттиг опять очутился перед ним и, стараясь его запугать, прошипел:
— За счет всего лагеря!
— Так точно!
Эта неизменная формула покорности, к которой прибегал Кремер, не давала Клуттигу почвы для нападения.
— Я хочу знать, поняли вы или нет! — пролаял он.
— Так точно!
Клуттиг хотел разразиться руганью, но спокойствие Кремера задушило его порыв, и он лишь прохрипел:
— Можете идти!
Но только Кремер направился к двери, как Клуттиг, потеряв самообладание, заорал:
— Остаться! — И когда Кремер с удивлением обернулся, подошел к нему вплотную и с коварным видом спросил:
— Вы, кажется, были партийным активистом?
Кремер соображал: «Куда он гнет?» И ответил:
— Так точно!
— Коммунистическим?
— Так точно!
Такая откровенность ошеломила Клуттига.
— И вы говорите мне это так… так…
На губах Кремера промелькнула чуть заметная усмешка.
— Именно поэтому я здесь.
— Нет! — резко возразил Клуттиг, снова овладев собой. — Вы здесь для того, чтобы не могли вербовать шайки заговорщиков и создавать на воле тайные организации, как в лагере!
Клуттиг впился взглядом в Кремера. За Клуттигом стоял Рейнебот, заложив палец за борт кителя, и покачивался на носках.
«Тайная организация? — Кремер выдержал сверлящий взгляд. — Неужели они что-нибудь знают?» Но тут же ему стало ясно, что Клуттиг лишь закидывает удочку, «Вот, значит, что! — подумал Кремер. — Вы видите во мне организатора! Тут вы дали маху!» У него было такое чувство, будто он своей широкой спиной прикрывает Бохова. И он спокойно ответил:
— Организацию, господин гауптштурмфюрер, вы ведь сами вызвали к жизни.
Оторопевший Клуттиг мог выдавить из себя лишь протяжное «Что-о?», а Рейнебот подошел на шаг ближе.
— Еще что выдумаете?
Кремер почувствовал, что его смелый выпад увенчался успехом.
— И она вовсе не тайная, — продолжал он. — Лагерь находится под самоуправлением заключенных, и мы точно выполняем все распоряжения лагерного начальства.
Клуттиг посмотрел на Рейнебота, ища поддержки, но тот иронически посмеивался и, казалось, потешался над ним. Это взбесило Клуттига, и он заорал на Кремера:
— Так точно! И вы, конечно, всюду насажали своих людей.
— Приказ начальника лагеря гласит: доверять управление только приличным и добросовестным заключенным.
— Коммунистам, не так ли?
— О каждом заключенном, — бесстрашно возразил Кремер, — докладывали высшему лагерному начальству. Кандидата представляли начальству и получали утверждение.