— Кропинского.
— Да, Кропинского, — сердито бросил он. Молодой комендант все больше терял власть над собой и допускал ошибки.
— Эти двое, можно сказать, окачурились вовремя! — произнес он, скривив губы. Рейнебот обладал способностью даже грубое слово преподносить элегантно. — Вы, наверно, рады, а? — Его взгляд скользнул по лицу Кремера. — Но тут вышла маленькая неполадка. Перед своей блаженной кончиной оба покаялись.
И снова быстрый взгляд.
Кремер высоко подмял брови.
— Значит, ребенка нашли?
Он перехитрил лису. Рейнебот сделал еще одну ошибку.
— Ребенка?.. Ему я очень благодарен. Он навел нас на след.
Теперь ложь стала явной! Ведь «покаяться» мог только Гефель, Кропинский ничего не знал. А Гефель был жив и ни в чем не признался!
Так они еще побеседовали, ходя все вокруг да около. Рейнебот опасался, что наговорил лишнего. Но ему хотелось просмаковать последнее удовольствие. Он вплотную подошел к Кремеру и снова, казалось, прицелился через прорезь и мушку:
— Значит, спишите со счета.
— Так точно!
Кремер выдержал его взгляд, даже глазом не моргнув. Он и Рейнебот стояли друг против друга и ценой огромного напряжения держали себя в руках. Взгляд Рейнебота стал холодным и зловещим, молодой комендант чувствовал, как все внутри у него уже готово обрушиться на Кремера. Но он ни малейшим жестом не выдал своего состояния и только коротко кивнул:
— Идите!
Когда Кремер ушел, Рейнебот отшвырнул сигарету. «Психологический путь» он сам себе отрезал!..
«А что, если они и в самом деле прикончили Гефеля? Вычеркивать из состава живою человека как мертвого? Этого еще никогда не было!» С тяжелыми мыслями вернулся Кремер в свое помещение.
Неужели Рейнебот сказал ему правду? Но где кончалась правда и где начиналась ложь? Дело ведь шло не о ребенке!
Как тревожны и грозны были часы с того момента, как Гефеля посадили в карцер! Каждый истекавший час мог взорваться изнутри, как снаряд. Тогда разом высыпали бы блокфюреры, бросились в бараки лагеря, туда, где можно найти товарищей из аппарата. Меньше чем за час они согнали бы всех этих людей в одно место. И карцер стал бы их последним бивуаком!
Если Кремеру, когда он спешил к Рейнеботу, казалось, будто он ступает по тонкому льду, то обратный путь он совершал словно по узким мосткам над пропастью. Едва он успел обогнуть здание канцелярии, как из громкоговорителя у ворот разнеслось:
— Лагерного электрика к воротам!
Кремер остановился. Приказ повторили:
— Лагерного электрика к воротам, живо!
Кремер повернулся и побежал к бараку электриков. Шюпп, с ящиком инструментов через плечо, шел ему навстречу.
Смотри-ка, Вальтер, дело клеится!
Они быстро обменялись новостями.
— Гефель якобы умер…
У Шюппа от ужаса округлились глаза.
— Беги, Генрих, — напутствовал его Кремер, — может, удастся, узнаешь точнее.
Шюпп поспешил дальше. Кремер смотрел ему вслед.
Ферсте сдержал слово. По непонятной причине в карцере погасло электричество. Перегорели предохранители. Шюпп обследовал кипятильник в помещении Мандрила и потребовал, чтобы Ферсте ему помог. Мандрил с недоверчивым видом стоял рядом, он неохотно допускал заключенных в свои владения. Между Шюппом и Ферсте установилось безмолвное понимание. Шюпп избегал всякой интимности. Кратко и деловито он объяснил уборщику, что тот должен делать: держать кипятильник, пока сам он отвинчивает гайки. Обстоятельно осмотрел он внутренности кипятильника и не нашел никакого повреждения.
— Кипятильник в порядке, — объявил он и добавил, переходя на словоохотливый тон: — В случае короткого замыкания обычно виноваты эти штуки.
— Перестань болтать, — грубо оборвал его Мандрил, — и чини, что надо.
— Так точно, гауптшарфюрер, — послушно отозвался Шюпп и стал обращаться к Ферсте лишь с деловыми замечаниями.
Проверяя выключатель, он заметил:
— Проводка, кажется, мертва.
Верным чутьем заключенного уборщик тут же понял шифр намека.
Контакт, установившийся между заключенными, дал им возможность, несмотря на присутствие Мандрила, объясняться и дальше.
— Гауптшарфюрер уже сам исследовал аппарат и ничего не нашел, — сказал Ферсте.
Шюпп безобидным замечанием стер шифр:
— Придется осмотреть проводку. Где-нибудь должно быть короткое замыкание.
«Они ищут тех, кто в аппарате, а Гефель не умер. Он пока ни в чем не признался». Так Шюпп истолковал иносказание Ферсте. Это были ценные сведения. Но как устроить, чтобы с помощью Ферсте быть в курсе дальнейшей судьбы обоих арестованных? Не мог же Шюпп целыми днями возиться с ремонтом проводки!