Глядя на него, трудно было понять, пьян он или нет. Чем больше спиртного он поглощал, тем тверже был его шаг. Несмотря на сумбур в голове, он всегда отдавал себе отчет в своих действиях. Только движения его становились неуклюжими и как будто направлялись не им самим.
Допрос — до признания.
Ночью он отправился в камеру номер пять. Гефель и Кропинский лежали, тесно прижавшись друг к другу, на холодном полу и поднялись, когда увидели свет и входящего Мандрила. Дрожа от холода и испуга, стояли они перед ним. На землистом лице Мандрила ничего нельзя было прочесть.
— Ну, так ты успел подумать? — спросил он Гефеля.
Гефель проглотил слюну. Он молчал. Вспугнутой птицей затрепетал в нем страх. Камера была освещена тусклым светом лампочки, у которой, казалось, не хватало сил на большее. Мандрил еще несколько мгновений прислушивался к тишине, словно могло что-нибудь последовать, потом оттеснил Кропинского, стоявшего рядом с Гефелем, в дальний угол камеры.
— Будешь ты говорить? — снова обратился он к Гефелю.
У Гефеля пересохло в горле, он снова глотнул, ему трудно было дышать.
Кропинский, прижимался к стене, готовый срастись с нею. Мандрил не торопился.
— Ну, так в чем же дело? Ты будешь говорить?
Грудная клетка Гефеля была как пустое подземелье, в котором что-то гудело и выло. Ему хотелось броситься в угол к Кропинскому. Но его ноги словно приросли к полу.
— Значит, не желаешь!
Мандрил подошел к Гефелю и надел ему на виски инструмент так, как это делал столяр, когда склеивал части стола.
— Будешь говорить?
Гефель в ужасе широко раскрыл глаза, а Мандрил тем временем приложил подвижную колодку и, повернув рукоятку, затянул тиски.
Кропинский издал тихий пискливый крик. В голове Гефеля билась взбудораженная кровь. Стон, рвущийся из горла, заставил его разинуть рот, но тут же заглох без звука.
Мандрил засунул руки в карманы брюк и, как бы подбадривая, пнул Гефеля коленом в живот.
— Одно имя я уже знаю — твое. Кто второй? Говори!
В черепе Гефеля горел адский огонь. Он сжал кулаки. Ужас душил его.
Мандрил провел кончиком языка по губам, неторопливо вынул руку из кармана и повернул винт. Гефель застонал. Ему казалось, что он зажат между двумя каменными громадами, грозящими раздавить его.
Кропинский упал на колени и в беспредельном отчаянии от своей беспомощности, всхлипывая, пополз к Мандрилу. Тот отшвырнул его назад в угол, как мешок с тряпьем.
— Лежи тут, собака, и не шевелись!
Гефель, воспользовавшись тем, что его мучитель на миг отвлекся, сорвал с себя смертоносные тиски. Они с грохотом упали на пол. Кровь бешено билась и шумела в голове. У Гефеля потемнело в глазах, он прижал к вискам кулаки и зашатался. Мандрил в ярости набросился на него и несколькими увесистыми ударами сбил с ног. От боли Гефель вновь пришел в себя.
Уклоняясь от посыпавшихся на него ударов, он катался по полу камеры. Казалось, идет рукопашная схватка. Однако ослабевший, истерзанный Гефель быстро сдался. Тюремщик склонился над ним, коленями придавил его руки к полу и снова укрепил на голове тиски.
Надрываясь от крика, Гефель мотал головой, но тиски сидели крепко. Мандрил своей огромной ручищей зажал ему рот и туже повернул винт.
У Гефеля заклокотало в горле, глаза готовы были выскочить из орбит.
— Кто второй?
Кропинский заткнул кулаками свой рот, в беспредельном ужасе от того, что совершалось над его товарищем. Кто второй?
От адской боли Гефель бился на каменном полу. Имена! Имена!.. Они сидели у него в клокочущей гортани и ждали, чтобы их выпустили.
— Кто второй? Будешь ты говорить?
Когда Мандрил убрал руку, изо рта Гефеля вырвался задушенный крик:
— Кррааа…
Это были они, имена. Гефель выкрикивал их один за другим:
— Кррааа, кррааа…
Вдруг закричал и Кропинский. Сжав голову руками, он кричал…
Казалось, кричал сам воздух карцера, стены не могли поглотить этих криков, и безумие металось по камере.
Мандрил поднялся и, расставив ноги, стал над беснующимся телом Гефеля. Пока еще нельзя было допустить, чтобы тот умер. И Мандрил отвинтил тиски.
Безумные вопли Гефеля заглохли в хриплых стонах. Освобожденное тело вытянулось.
Кропинский боязливо сжался в комок, и как только Мандрил покинул камеру и потушил свет, он подполз к Гефелю, дрожащими руками ощупал его и начал всхлипывать в тихом отчаянии.