— Вы, надеюсь, вернетесь к воскресному заседанию правления, рабби?
— Да, конечно. Мы собираемся выехать обратно в субботу сразу после авдалы, часов в шесть, и должны быть дома самое позднее в девять-десять.
— Это хорошо.
Рабби повернулся.
— Вы ждете чего-то серьезного?
— Жду? Я всегда жду, почти каждый день, но особенно по воскресеньям, когда заседает правление. В это воскресенье что-нибудь серьезное может произойти.
— Почему именно в это?
— Потому что в следующее — первый[18] Седер, значит, заседания не будет. В следующее воскресенье — снова праздник, значит, снова заседания не будет. Так что если Горфинкль планирует что-то серьезное, это воскресенье подходит больше всего, поскольку другого заседания просто не будет в ближайшие три недели.
— А что я могу сделать, если он, как вы выразились, планирует что-то серьезное?
— Вы — рабби. Это означает, что вы ни на чьей стороне. Вы нейтральны, и поэтому можете говорить то, чего не могут сказать остальные.
— Вы думаете об изменениях в комитетах, которые намерен сделать президент? — Он уселся в машину. — В любом случае он сделает их — раньше или позже.
Вассерман покачал головой.
— Но будет скандал, и лучше позже, чем раньше. Вы — рабби, а я — старый человек. Я видел много такого, о чем вы, может быть, знаете только из книг. Это похоже на брак. Если нет открытого разрыва отношений, все можно поправить. В конце концов, есть пары, которые ссорятся почти со дня свадьбы. Если один из них не складывает вещи, не уезжает и не обращается к адвокату, это уже неплохой шанс, что брак уцелеет.
— Не слишком ли… — Он взглянул на старика, который явно очень переживал, и постарался смягчить тон.
— В конце концов, мистер Вассерман, это всего лишь заседание правления.
Вассерман пристально посмотрел на него.
— Постарайтесь быть там, рабби.
По дороге домой за Мириам и Джонатаном он чувствовал обиду из-за роли, которую ему навязывали. Он, раввин, по традиции — ученый и учитель; почему надо обязательно впутывать его в распри и политические интриги? Даже Джейкоб Вассерман, которого он уважал и считал одним из своих немногих настоящих друзей в общине, единственный человек, который должен бы иметь представление о традиционной роли раввина, — даже он втягивал его в дешевую политическую возню. Они все словно обиделись на него за пару выходных.
А началось все месяц назад, когда рабби Роберт Дорфман, директор Гилеля и религиозный наставник еврейских студентов в Бинкертоне, приехал с женой Нэнси в гости к ее родственникам в Линне. Они заглянули к Смоллам в Барнардс-Кроссинг, поскольку это рядом, а мужчины вместе учились в семинарии. В разговоре Боб Дорфман упомянул, что подал заявление на кафедру проповедника в Нью-Джерси.
— Они пригласили меня приехать и провести службу в пятницу и в субботу.
— Это уже что-то.
— Да, жаль только, что они не выбрали какой-нибудь другой день. Этот уикэнд как раз перед нашими весенними каникулами.
— И что, твои гилелевцы не отпустят тебя? — удивился Смолл.
— Да нет, проблема не в этом. Просто Песах приходится на каникулы, и я чувствую, что должен провести эту прощальную службу.
— Так попроси их там, в Нью-Джерси, перенести на попозже?
Дорфман покачал головой.
— Можно пролететь. А если у них куча кандидатов на сто шабатов[19] вперед?
— Ты так сильно этого хочешь?
— О да. Гилель — это хорошо, и дело для ребят из колледжа нужное, но я хотел бы получить постоянную конгрегацию. — Он смущенно засмеялся. — Я бы хотел время от времени произносить благословение на бар-мицву[20]. Наверное, это мессианские иллюзии, которым все мы немного подвержены, иначе и не выбрали бы это занятие, но я чувствую: то, что я могу там сказать, могло бы указать юноше правильный путь. Я бы хотел присутствовать на брите[21]…
— И произносить надгробную речь у могилы?
— Да, даже это, если оно может утешить семью. — Боб Дорфман был тучен и круглолиц, и когда он искательно смотрел на своего друга, то казался намного моложе и был похож на розовощекого школьника, ожидающего одобрения учителя.
— Поверь мне, как и во многом другом, тут можно столкнуться с тем, чего не ожидаешь. А в Гилеле у тебя много собственного времени, ты находишься в академической обстановке, ты можешь заниматься…
— Но ты не живешь в реальном мире.
18
За пределами Израиля Песах длится не семь, а восемь дней, второй и восьмой дни также имеют статус праздника.
19
Шабат — суббота. Понятие субботы является одной из фундаментальных основ иудаизма, основное предписание — «и никакой работы не делай» — входит в десять заповедей и несколько раз повторяется в Торе. Начало празднования шабата — в пятницу, с появлением первой звезды.
20
Бар-мицва —