Стью откинулся на спинку и нервно забарабанил пальцами по подлокотнику. Он снова наклонился вперед.
— Знаешь что, Билл? Пожалуй, мы должны рассказать им про Муза — я имею в виду про то, как мы нашли его.
— Конечно, почему нет? Ты вне подозрений, — с горечью сказал Билл. — Для тебя это не имеет значения.
— Что ты хочешь сказать?
— А то, что тебя вообще не было в доме во время грозы. И он был уже мертв, когда ты увидел его. А в какое положения это ставит меня и Диди?
— Но рано или поздно они это выяснят.
— Как они это выяснят? По тому, что я подслушал из разговора, копы думают, будто он просто умер от передозировки алкоголя.
— Так думают копы. А как только доктор исследует тело, тут же выяснится, что это не единственный вариант. Это он скажет, умер парень от алкоголя или от удушья.
— Я не имею в виду, что мы не должны говорить им, — выкрутился Билл, — но не думаю, что мы должны говорить им что-нибудь без адвоката. И они не могут поставить это нам в вину, — сказал он с уверенностью, которой не испытывал. — Таков закон.
— Может, ты и прав. Жаль, что здесь нет моего старика, — грустно сказал Стью. — Он устроил бы мне скандал за то, что я вляпался в такое, но он бы знал, что делать. Он бы проследил, чтобы копы обращались с нами справедливо. Слушай, как ты думаешь, кто это мог сделать?
Билл покачал головой.
— Я оставил дверь незапертой. Кто угодно мог войти.
— Слушай, а этот, Алан Дженкинс? Вы все говорите, что Муз без конца доставал его. В наше время они не принимают это безропотно.
— И когда он уехал от Диди, у него была куча времени, чтобы вернуться туда.
— Я знаю.
Глава XXXIV
— А что ты мог от него услышать, Дэвид? Мистер Вассерман — старый человек, он практичен. Я знаю, что ты чувствуешь, но иногда приходится идти на компромисс. Ты сам говорил, что парносса необходима для хорошей жизни, что не может быть хорошей жизни, если не зарабатывать на нее. — Она суетилась вокруг него, как квочка: принесла шлепанцы, налила чашку горячего чая, щедро сдобренного виски и лимоном.
— Выпей; это предохранит от простуды.
— Зарабатывать на жизнь — необходимость, — вставил он посреди всей этой суеты. — Зарабатывать на хорошую жизнь — роскошь. Мне не нужна роскошь для хорошей жизни. Я не отвергаю ее, конечно, я не аскет. Но я не нуждаюсь в ней.
— Но куда бы ты ни поехал, за исключением маленьких городков вроде Барнардс-Кроссинга, везде будет больше чем один храм. И это уже будет означать конкуренцию.
Он устало покачал головой.
— Ты не понимаешь, Мириам. По сути дела раввину платит храм или синагога, потому что в Америке это самый удобный способ выплаты вознаграждения за его работу. Но он — не служащий храма. Судье тоже платит государство, но он все же абсолютно свободен и может вынести постановление против действий своего государства. И если здание его суда сгорит дотла, это не означает, что он утрачивает свои обязанности, свою ответственность и свое предназначение. Но здесь, если храм разделится, у нас будет скверная ситуация. Два раввина превратятся лишь в приманку в двух кампаниях за членство. И я не хочу участвовать в этом.
— Но если, как ты говоришь, ты настаиваешь на том, чтобы быть раввином единой общины, то это навсегда означает жизнь в маленьком городе.
— Что ж, я люблю маленькие города. А ты нет?
— Да-а, но маленькие города означают маленькие общины, а маленькие общины означают маленькую оплату. У тебя нет никаких личных амбиций?
Он удивленно посмотрел на нее.
— Конечно, есть. А зачем бы еще я тратил так много времени на постоянное обучение? Но мои амбиции заключаются в том, чтобы быть рабби, а не в чем-то еще. Я не стремлюсь использовать раввинство как трамплин для какой-то другой работы, которая выше оплачивается и более престижна. И не хочу быть важным рабби с большой кафедрой в каком-нибудь престижном храме, где меня никогда нельзя будет найти, потому что я постоянно должен буду где-нибудь выступать. Я бы не хотел этого, и ты, — он потянулся к ней и успокаивающе похлопал ее по руке, — ты этого тоже не хотела бы. Возможно, ты гордилась бы мной некоторое время, увидев мое имя или фотографию в еврейской прессе. Но через некоторое время ты бы привыкла к этому, как и ко всему остальному. Кроме того, я думаю, что в любом случае не способен на это.
— Но ты должен пойти на какой-то компромисс, Дэвид, или…
— Или что?
— Или продолжать переезды.
— Мы провели здесь почти шесть лет. Но ты права, пора бы и остановиться. Джонатану это тоже не на пользу, опять-таки. Я думал об этом. Куда бы я ни поехал, везде будут свои Горфинкли и свои Паффы.