Я зачем-то начал проглядывать частные объявления — посмотреть, продаются ли какие-нибудь лодки и за какую сумму они готовы сменить хозяина. Я пробежал глазами первую колонку, затем вторую…
Когда я проснулся, уже стемнело, а где-то поблизости раздавался стук. Какой-то миг я не мог сообразить, где я. В руках у меня — журнал, а левая нога затекла. Стук раздался снова. Вспомнив, что нахожусь в трейлере, я на ощупь добрался до двери и открыл ее. В потемках стояла Гейл Паркер.
— Вы знаете, как на это ответить? — спросила она, святя мне в лицо фонариком.
У нее в руке я разглядел школьную тетрадку — она держала ее раскрытой на некой странице.
— Ничего не видно, — сказал я. — А эти лампы работают?
— Должны, — ответила она. — Дайте гляну.
Я сделал шаг в сторону, и она зашла в трейлер и взялась что-то нашаривать. Потом я услышал, как открывается вентиль газа. Она чиркнула спичкой, и зажглась лампа над умывальной раковиной. Теперь я увидел, что Гейл опять без школьной формы. Зажегши другую лампу, она повернулась и протянула мне тетрадку.
— Четвертый вопрос, — сказала она.
Я его прочел. Написан он был женским почерком.
4). Как называется отношение длины окружности к ее диаметру?
Я глянул и на другие вопросы на странице — кое на какие уже попытались ответить. Затем поднял голову и увидел, что Гейл не сводит с меня глаз.
— Так вы ответ знаете или как? — спросила она.
— Да, — сказал я. — Пи.
Спи?
— Нет. Пи. Это по-гречески, кажется.
— Как пишется?
— Просто ПЭ… и.
— Ладно. — Она села на складную кровать записать ответ. — Спасибо.
— Так это ваше домашнее задание, да? — поинтересовался я.
— Да, — ответила она. — Геометрия. Папа сказал, что лучше всего спросить у вас.
— А, — сказал я. — Так он знает, что вы здесь, правда?
Она неопределенно кивнула.
— Ага… А тут правильно? — Она показывала на следующий вопрос.
— Ну почти, только вы «гипотенуза» неверно написали.
Я подсел к ней и взял ее карандаш, правильно написал это слово на внутренней стороне обложки.
— Спасибо, — сказала она. — А с другими вопросами как?
— Я вам так скажу, — сказал я. — Давайте-ка вы мне это оставите, а я все прогляжу. Когда сдавать нужно?
Послезавтра.
— Хорошо, значит, я вам ее отдам завтра вечером.
— Ладно, — улыбнулась она. — Спасибо.
Она встала и нацелилась к выходу.
— А вы не слишком… э… взрослая, чтоб до сих пор в школу ходить? — спросил я.
— Это я выгляжу старше, — ответила она. — Бросить могу, когда исполнится шестнадцать.
— И когда же это?
— На Пасху, — сказала она. — Ладно, еще раз спасибо. Пока.
— Ага. Пока.
И миг спустя она удалилась. Я собирался у нее спросить, который час, но почему-то так и не собрался. Через некоторое время со дна сумки я выкопал свои часы и обнаружил, что уже девять. Это значит, паб открыт еще всего два часа! Я напустил в раковину немного воды быстро умыться, и вода с полминуты бежала бурая, а только потом посветлела. Но оставалась при этом холодной, и я осознал, что горячая, которую мне пообещали, течь будет не из крана. Вообще, конечно, следовало сообразить. В конце концов, это же всего-навсего трейлер в углу фермы, вероятно, к нему шланг подведен от какого-нибудь флигеля. Если мне нужна горячая вода, за ней придется идти в дом. Я решил все это выяснить утром, а пока умыться холодной.
Немного погодя я был готов к выходу. Неурочный сон меня освежил, несмотря на все мои труды, поэтому в паб я снова направился пешком. И тут меня поразила мысль, что я уже несколько дней никуда не езжу на мотоцикле — вот только днем перекатил его на верхний двор. Двигатель пора бы уже и погонять где-нибудь хорошенько. Но все равно недостаток использования я компенсирую, когда через день-другой снова пущусь в путь. Вряд ли ремонт мостков займет дольше.
Все разговоры во «Вьючной лошади» тем вечером вертелись вокруг того, как Брайан Уэбб отыскал пропавшие лодки. Я слышал, как историю эту повторили несколько раз за вечер, когда в нижний бар заходили новые люди и требовали, чтобы им все рассказали в подробностях. Вновь и вновь он излагал события, приведшие к первому обнаружению: как он обычно в это время в окно не смотрит, вот только Дикин ему опять не то молоко оставил. Я заметил, что в более поздних версиях истории Брайан уже сам заходит в воду подтянуть лодки, а не просто «конец на них накидывает», как он описывал это прежде. Что ж, он эту привилегию заслужил. Случай превратил его на время в мелкую знаменитость, и он вправе приукрашивать факты, как пожелает. После множества рассуждений о том, как лодкам вообще удалось удрать, общее мнение склонилось к тому, что, должно быть, порвался швартовый конец. Никто и упомнить не мог, когда его в последний раз меняли, если вообще меняли когда-нибудь.