Несмотря на заверения Тони, я все равно себя чувствовал во «Вьючной лошади» немножко чужаком, меня приняли не вполне. Отчасти так происходило в связи с тем, что мне всегда нужно было уходить до закрытия, чтобы лечь спать в какое-то разумное время. В результате я никогда не участвовал в «неурочном» питии с Брайаном и всеми остальными. Не засиживался там допоздна только я, и меня не покидала мысль, что я что-то пропускаю. Все они держались вполне дружелюбно, но я совсем не был уверен, что они действительно «друзья».
То же относилось и к старому мистеру Пиктоллу, с которым я проводил больше времени, чем с кем бы то ни было. Мой раннеутренний компаньон ездил со мной по многу часов, однако у меня не было ни малейшего понятия, нравится ему мое общество или нет. У нас с ним сложилась хорошая бригада, в этом-то сомнений не было, но если я допускал ошибку — например, сворачивал куда-то не туда, — он на меня рявкал и обзывал чертовым дурнем. Иногда мне становилось интересно, не разочаровываю ли я его по-крупному.
Вместе с тем доставка молока проходила без сучка без задоринки. Мы каждый день срезали путь через «Обрыв Долгого хребта», забирая пустую молочную бутылку с обочины и заменяя ее на полную. Иногда краем глаза примечали старого приятеля мистера Пиктолла среди рождественских елок, и он нам махал. Затем проходило еще несколько дней, когда мы его не видели.
Еще один визит мы наносили в отдельно стоявший домик в Уэйнзкилле. То был «особый заказ», только по пятницам, на одну бутылку гомогенизированного молока. Участок лежал слегка вдали от дороги, в конце дорожки, посыпанной шлаком, и мне он понравился с первого взгляда. Кто бы там ни жил, казалось, он нашел для своего дома со всех сторон приятное местечко. На садовой калитке была вырезана лошадка-качалка, и с нею тут все смотрелось приветливо, а также — с яблонями и аккуратными бордюрами. Сам дом был темен, когда я привозил доставку, но фонарь снаружи отбрасывал дружелюбный свет на дорожку. По книге заказов клиента звали Пембертон, что не сообщало мне ничего, он это или она. Ваза с цветами в окне, однако, наводила на мысли, что здесь должна жить женщина, и вскоре у меня стало возникать ощущение, что именно тут поселилась Лезли. В конце концов, никто, кроме молодой женщины, живущей в одиночку, не мог растягивать бутылку молока на всю неделю. Я воображал, что у нее хлопотная жизнь, поэтому минутка на быструю чашку чаю выпадает ей нечасто. Пустая бутылка на крылечке, заметил я, всегда тщательно вымыта.
Обнаружив, где живет Лезли, я затем осознал, что информация эта мне ни к чему — вряд ли можно постучаться к ней в половине седьмого утра. Но все равно, когда я ее увижу на грядущем матче по дротикам, особого вреда не будет мимоходом упомянуть, что молоко ей привожу я.
В такие ранние часы мы едва ли встречались с другими машинами, но однажды утром на подъезде к Миллфор-ду возник пикап, ехавший нам навстречу. Едва заметив его, мистер Пиктолл сказал:
— Берегитесь, это Джон, — и тут же улегся на сиденье.
Мгновение спустя другая машина поравнялась с нами, и я увидел, что за рулем его сын. В кузове у него были сложены четыре пустые бочки. Мистер Пиктолл-младший кратко мне кивнул и тут же скрылся из виду.
Мой подручный сел и оглянулся.
— Так его зовут? — спросил я. — Джон?
— Да, у нас в семье все Джоны, — ответил старик.
— Думаете, он вас искал?
— Сомневаюсь. Его больше интересует какая-то чертово-дурацкая афера с нефтяными бочками.
— О, — сказал я. — Мистер Паркер ими тоже занимается.
— Я знаю, — сказал мистер Пиктолл. — И Джон себе много неприятностей наживет, если не будет осторожен.
— Вот как?
— Ну конечно. Не по чину вылезает, хочет эксплуатировать рынок, о котором ни шиша не знает.
— Видимо, да.
— Но все равно, возможно, будет ему урок.
— Ага, наверное, — сказал я. — Эгей, а это еще кто?
На дороге впереди стоял автостопщик, молодой парняга моих лет, с рюкзаком. Увидев, что мы подъезжаем, он поднял руку.
— Не останавливайтесь, — распорядился мистер Пиктолл.
— Извините, — сказал я, притормаживая. — Я всегда подбираю автостопщиков.
Молодой человек подошел к пассажирскому окну, открытому на четверть.
— К Томми Паркеру едете? — спросил он.
— Ага, — ответил я. — Запрыгивайте.
— Тут места нет, — сказал мистер Пиктолл в щель стекла. — Придется в кузове ехать, с ящиками.
Мне это показалось каким-то сварливым, но автостопщик, казалось, не возражал и вскоре забрался в кузов. И мы тронулись опять.