Неожиданно пришел приказ, что наш 639-й полк должен перейти в другую воздушную армию и перебазироваться на Украину. Нескольких летчиков с экипажами и самолетами оставляли в 335-й дивизии, распределив по оставшимся полкам. Костю Шуравина перевели в 826-й полк, а я должен быть лететь с 639-м полком. Мне очень не хотелось расставаться с моими друзьями: Костей Шуравиным, Володей Сухачевым и Федей Садчиковым. Пришлось нам идти к командиру дивизии.
Полковник Александров удовлетворил нашу просьбу. Он, оказывается, до сих пор помнил мой полет с ним. Так я оказался в первой эскадрилье 826-го полка с моими побратимами.
639-й полк с Костиными орлами на фюзеляжах улетел. А на фюзеляжах наших "илов" появились львы. Приняли нас с Костей в новом полку хорошо. Собственно, он не был для нас новым. Все время наши полки стояли вместе, и все летчики знали друг друга, ежедневно встречаясь на аэродроме, на общих дивизионных занятиях, в летной столовой, в клубе. А мы еще попали в эскадрилью к моим давним друзьям. Через меня Костя давно уже подружился с Володей и Федей. Ко времени нашего перехода оба они были уже лейтенантами. Федя был командиром звена, а Володя - старшим летчиком. Командовал нашей новой эскадрильей недавно прибывший в полк капитан Попов. Вскоре приятное известие взбудоражило весь личный состав нашего соединения: в дивизию влился прославленный 6-й гвардейский Московский штурмовой авиаполк. Одно его наименование звучало для нас, как строка из гимна мужеству и мастерству его воинов. Рассказы о подвигах летчиков-гвардейцев передавались из уст в уста. Авиаторы этого полка героически сражались с врагом в самый трудный период обороны столицы. Они громили танковые колонны Гудериана, участвовали в разгроме других хваленых частей гитлеровцев на подступах к Москве, за что полку было присвоено звание гвардейского и наименование Московского.
Чтобы как можно скорее и обстоятельней познакомить личный состав 335-й дивизии с боевой биографией гвардейцев 6-го полка, политотдел дивизии и полковые политработники через стенгазеты, боевые листки, встречи с ветеранами распространяли опыт наиболее отличившихся воинов. Ведь ни в каких наставлениях или учебниках почерпнуть такие практические навыки и советы невозможно. Они приобретались и накапливались в ожесточенных, кровопролитных боях с врагом. Поэтому не только для нас, молодых, но и для всего летного состава дивизии это была высшая школа умения побеждать.
Уже золотой диск солнца поднялся над дальней кромкой леса. Утро полностью вступило в свои права. Костя, Володя, Федор и я, наш неразлучный квартет первое звено первой эскадрильи, шагает навстречу его ласковым весенним лучам, совершая двухкилометровый моцион в столовку.
"Летное поле" осталось позади. Кроны деревьев сомкнулись над нашими головами. Знакомая дорожка.
Но что такое?.. Возле нашей "едальни" целая толпа.
- Наверное, завтрак еще не готов! - предположил Костя.
Подходим ближе. Нет, двери в столовую гостеприимно распахнуты, а весь народ скопился возле стенда, на который обычно вывешиваются "молнии", боевые листки и стенгазеты. Протискиваемся поближе. Сразу привлекает внимание заголовок: "Пример мужества и мастерства показывает командир полка!" Интересно! Глаза уже непроизвольно бегут по строчкам.
"Еще в боях под Москвой командир полка майор Леонид Давыдович Рейно показывал своим подчиненным примеры мужества и мастерства. Однажды полк получил задание нанести удар по вражескому аэродрому, располагавшемуся под Смоленском, откуда гитлеровцы совершали налеты на Москву. Первую группу штурмовиков на это сложное и ответственное задание повел сам командир полка. В районе цели их встретил шквальный огонь зениток. Маневрируя, ведущий повел свою группу в атаку. На аэродроме запылали несколько вражеских самолетов. При выходе из пике в хвостовую часть машины майора Рейно угодил зенитный снаряд. Но ведущий приказал повторить атаку. На вражеском аэродроме возникли новые очага пожаров. Это горели самолеты на стоянках, цистерны с горючим. Во время второй атаки в левую плоскость самолета майора попал еще один снаряд. Машина стала менее устойчивой. Но, охваченный боевым азартом и ненавистью к врагу, командир продолжал штурмовку. Вся группа следовала за своим ведущим. Третьим снарядом разнесло обтекатель винта, появилось несколько новых пробоин в плоскостях. Самолет стал почти неуправляем. Однако Рейно не покинул машину. Перетянув линию фронта, он посадил ее на фюзеляж. Леонид Давыдович остался жив.
Вторая восьмерка под командованием старшего лейтенанта Новикова, совершавшая повторный надет на аэродром, вдохновленная мужеством командира полка, тоже произвела несколько заходов на цель, уничтожив много вражеской техники и склад боеприпасов.
В этом вылете три наших летчика были ранены, но ни один из них не прекратил штурмовки фашистского аэродрома и все восемь экипажей долетели до своей базы. Вылет вражеских самолетов на Москву был сорван.
Вскоре стали известны результаты этого мощного удара по аэродрому врага. Наши штурмовики уничтожили и повредили 45 самолетов, 4 бензоцистерны, 2 склада с боеприпасами, десятки солдат и офицеров противника были убиты".
- Молодцы гвардейцы! - дочитав статью, восхитился Костя.- Почти целый полк вывели из строя!
Вторая заметка еще больше привлекала внимание остротой заголовка: "Побеждает дерзость".
"В боях под Москвой,- говорилось в ней,- летчик Николай Чувин, возвращаясь из разведывательного полета, неожиданно встретился с десятью "мессершмиттами". Уклоняться от боя было невозможно, и Николай Чувин принимает решение: самому атаковать врага! Он направил свой самолет на группу истребителей противника и открыл огонь из пушек и пулеметов по ведущему первой пятерки. Вражеские истребители не ожидали такой "наглости" от штурмовика. Ведущий "мессер" вспыхнул и круто пошел к земле. Остальные девять "мессершмиттов" набросились на Чувина. Но тут их атаковала пятерка наших истребителей, сопровождавшая разведчика. Внезапная атака увенчалась успехом. Еще два "мессера" были сбиты. Потеряв три самолета, в том числе ведущего, гитлеровцы прекратили преследование. Эта схватка произошла в районе Тулы. Наши самолеты взяли курс на свой аэродром. Пролетая мимо железнодорожной станции Горбачево, уже на своей территории, Николай Чувин заметил на станции пожар. На путях стояло несколько эшелонов, на которые вражеские бомбардировщики заходят для очередного бомбового удара.
- Над станцией "юнкерсы", атакуйте! - крикнул по радио Чувин сопровождавшим его истребителям. Наши "яки" врезались в строй фашистских бомбардировщиков и сбили два из них. Остальные, беспорядочно побросав свои бомбы, повернули на запад.
Так летчик Николай Чувин, успешно проведя разведку, доставил ценные для командования данные, сбил фашистский самолет и помешал "юнкерсам" разбомбить наши эшелоны.
Учитесь мастерству у гвардейцев! Они и в воздушных боях с врагом не отступают!"
В столовой мы оживленно продолжали обсуждать прочитанное. Для нас, молодых летчиков, только начинающих свою боевую биографию, подвиги наших старших товарищей стали вдохновляющим примером в борьбе с ненавистным врагом.
В начале мая наша дивизия перебазировалась на аэродром близ небольшого поселка. С этого аэродрома мы начали летать на Витебско-Полоцкое направление.
Однажды Федор Садчиков повел четверку на штурмовку железнодорожной станции Ловша. С ним улетел и Костя Шуравин. Оставшиеся на земле, как всегда, с волнением ждали возвращения своих товарищей. Как-то они там? Всем ли суждено сегодня вернуться? Когда летишь сам, то времени не ощущаешь. А здесь, на земле, в ожидании, оно тянется мучительно медленно... Уже наши должны вот-вот возвратиться. То и дело, как бы между прочим, поглядываем в ту сторону, откуда должны появиться наши самолеты. Но их почему-то все нет и нет.
Вдруг совсем с другой стороны из-за леса появляется "ил" и, не делая круга над аэродромом, прямо идет на посадку. Не успели колеса коснуться земли, как винт остановился. По хвостовому номеру мы сразу определили, что это самолет Кости Шуравина. Закончив пробег, "ил" замер на полосе. Мы со всех ног бросились к самолету. Подбегаем и видим: задняя часть фюзеляжа и все хвостовое оперение в масле. Значит, пробит масляный радиатор, масло вытекло и мотор заклинило, очевидно, уже близ аэродрома. Сам же Костя сидел в кабине и счастливо улыбался. Значит, все в порядке.