- Понял, но не совсем.
- Сейчас поймешь. Не долетая до цели, идешь на петлю Нестерова, сбрасываешь бомбы... Перегрузочка на вводе большая должна быть. Понял?
- Так... Ну и что?
- А то, что бомбы уходят вверх и вперед, а потом начнут падать по своей определенной траектории... Ты же проходишь верхнюю точку петли, выполняешь на снижении переворот через крыло и на полных оборотах двигателей уходишь на бреющий. А бомбы делают свое дело... Понял?
- Понял. Но позвольте спросить, товарищ полковник, расчеты на это уже есть и будут установлены какие-то приборы?
- Все есть. Ступай к Богуславскому, он ведущий инженер, руководитель работы и все, как есть, узнай у него. Испытания большие и сложные, проведение их доверяем тебе.
- Спасибо, Николай Сергеевич, за доверие, - улыбнулся Николаев.
Прибыв к ведущему инженеру, он долго изучал схемы, разбирался в сложных расчетах.
- Ох, и головастый же ты! Пожалуй, все это можно с успехом выполнить. Бомбить так можно! - сказал Николаев в конце разговора Богуславскому.
- Внезапный удар. Не страшны локаторы, не страшны зенитки, Александр Федорович! - произнес Богуславский решительно, толкнув Николаева по-товарищески в грудь ладонью.
...Испытания на отработку нового метода бомбометания длились несколько месяцев. Было выполнено много полетов. Бомбометания, как говорится, "подкрепляли" теоретическими расчетами, расчеты практическими бомбометаниями.
В результате первых полетов был отвергнут первоначальный вариант - уход на петлю, не долетая до цели, и сбрасывание бомб в вертикальном положении. Потому что отделившиеся от самолета бомбы при небольшой ошибке в определении вертикального положения могли при сбрасывании менять свою траекторию, могли падать по направлению полета вперед и назад. Да и как точно определить нужное расстояние, чтобы вовремя идти на петлю?
Родился, таким образом, новый вариант - уход на петлю над целью и сбрасывание бомб... после прохода определенной точки на вертикали. Правда, перед первым таким бомбометанием было опасение в том, что бомбы после своего отделения "лягут" на живот МиГа. Но опять же Богуславский "выложился" интегралами и сказал:
- Нет, этого не произойдет!
Испытания шли успешно. Николаев, как говорят летчики, вдоволь "порезвился", показал, что есть такое МиГ! Показал, что он, летчик-испытатель Николаев, не то что летает, пилотирует, а виртуозно "играет" сверхзвуковым истребителем.
Я отлично знаю этого героя мирного неба. Среднего роста, хорошо сложен, заметен лицом, говорит всегда спокойно. Безупречны у него и товарищеские качества...
Но давайте я лучше немного расскажу об этом новом методе бомбометания со сверхзвукового истребителя.
Достигнув совершенства в пилотировании и пользовании установленными приборами, Николаев бомбил так и из облаков: уходил на петлю, входил в облака, выдерживал по прибору перегрузку, определял по другим приборам точку сбрасывания и сбрасывал бомбы. Они ложились у цели.
Сложно это? Не буду преувеличивать и скажу: "подбирали" погоду с такой облачностью, когда ее верхняя кромка проходила на высоте не выше двух тысяч метров. В этом случае до верхней точки петли оставалась еще высота, которую Николаев проходил, выскочив из облаков, "переворачивал" потом машину в нормальное положение и с крутым снижением пробивал облака вниз.
Но однажды, после полета разведчика погоды, верхняя кромка облачности поднялась настолько, что вся петля была Николаевым выполнена в ней. Ох, и тяжело же было "нащупать" и пройти верхнюю точку петли, "перевернуть" МиГ в облаках в нормальное положение! Но Николаев выполнил и это!
На одном совещании командир подразделения радиолокаторов так и сказал: "Покажите мне того черта, которого мы не можем поймать".
Нужно сказать, что нередко Николаев проводил испытания с риском для жизни. Еще ранее он летал на МиГ-19 на максимальные положительные перегрузки при максимальной скорости с подвесными баками.
В одном из таких полетов от действия перегрузки и скорости произошло закручивание крыльев. Правое крыло уменьшило свой установочный угол, левое увеличило. Машина повалилась в глубокий правый крен.
Энергичным усилием отклоненной влево до отказа ручки управления летчик лишь уменьшил крен. Полностью его убрать не удалось. Сейчас нужно было бы сбросить баки. Но внизу город!..
1..Когда Александр выпустил на круге посадочные щитки, машину стало кренить еще больше. Убрав щитки, он повел ее с правым креном и скольжением на посадку. Перед самым приземлением рванул ручку влево, отклонил влево левую педаль, выровнял таким образом самолет и приземлил его на огромной скорости.
Бешено замелькали бетонные плиты, а машина все неслась и неслась; но заработали тормоза - мощные, надежные, и вот спасенная многотонная металлическая птица медленно покатилась по бетонке.
Максимальная перегрузка для МиГа с подвесными баками была после этого испытательного полета ограничена.
А однажды, после выполнения задания, закрыло плотным, белым, как молоко, туманом аэродром.
Горючее на исходе. О полете к другому аэродрому, чтобы сесть там, не могло быть и речи. Казалось, что только решение о катапультировании могло быть единственно правильным решением. Но... Николаев повел свой "МиГ" на посадку.
И снова напряженная работа мозга летчика! И снова серебристая машина, приятно свистя двигателями на малых оборотах, катилась в конце бетонированной полосы...
Таков летчик-испытатель Николаев - человек подвига в мирное время!
6 апреля 1956 года после бомбометания на полигоне, уже при полете по кругу над своим аэродромом, у самолета Николаева заклинило ручное управление.
Небольшая высота. Внизу снова город, значит, катапультирваться нельзя. Что делать?
Удар рукой по ручке управления справа. Удар по ручке слева. Чувствовалось, что что-то в управлении было лишним, мешало. Оно, это что-то, не давало нормально пилотировать машину.
Самолет "клевал" носом, кренился влево, вправо и шел на посадку. Приземлить его Николаеву удалось на три точки и на повышенной посадочной скорости.
Как-то при стрельбе из пушек на пикировании у Николаева оборвался наддульник правой пушки и попал в компрессор двигателя.
Дикий треск... Ломается, корежится металл...
Но и на этот раз самолет был приземлен на аэродроме!
Техники заменили двигатель, и самолет Николаева снова пошел в воздух.
...За образцовое исполнение служебного долге при испытаниях авиационной техники и проявленные при этом в течение ряда лет мужество и героизм Указом Президиума Верховного Совета Союза ССР от 25 июня 1958 года летчику-испытателю Николаеву было присвоено звание Героя Советского Союза.
Чтобы стать летчиком-испытателем, нужно отлично владеть техникой пилотирования многих летательных аппаратов, постоянно изучать достижения науки и техники и опыт своих товарищей, уметь правильно оценить самолет, никогда в полете не терять самообладания, уметь в любую минуту принять правильное решение. Таким испытателем стал коммунист Александр Федорович Николаев. Он хорошо знал: во время испытаний новых машин неизбежен риск. Но зато потом на этих же машинах смело и уверенно полетят на штурм неба сотни летчиков, которые с благодарностью вспомнят его - первого, кто с опасностью для жизни помог конструкторам создать надежный самолет.
Николаев мужественно проводил любой испытательный полет, понимая при этом, что каждый его успех повысит боевую мощь наших Военно-Воздушных Сил.
Продолжая работу по испытанию самолетов, Николаев проводит очень интересные опасные испытания.
Полеты на устойчивость и управляемость реактивных сверхзвуковых истребителей чередовались с полетами на выключение и запуск на них двигателей на всех режимах полета, включая перевернутый полет и фигуры пилотажа.
Однажды его вызвал к себе полковник С. Г. Бровцев и поставил задачу провести испытания на штопор чехословацкого реактивного двухместного учебно-тренировочного самолета Л-29, созданного под руководством авиаконструктора Яна Влчека.