От приглашения на танец я не отказалась. Почему бы и нет? Перед глазами проплывали величественные наряды других танцующих пар. Приукрашенные подсознанием, они становились все красивее и, любуясь ими, я вскоре как обычно позабыла, что сплю.
Вот тогда-то это и случилось.
Мелодия, которой никогда не услышать и не повторить в реальности, тревожно оборвалась. Тип, с которым я танцевала, улыбнулся во весь рот, продемонстрировав внушительные клычищи. Внезапно я ощутила исходящий от него холод, словно рядом распахнули большую морозилку. Его холоднющие стальные пальцы с силой сжали мое запястье.
– Не надо! Пусти! Я не хочу умирать! Я не готова! На самом деле я боюсь смерти! Мне нравится быть живой!!! Помогите! А-а-а!!! – донеслись с другого конца зала вопли Лерки.
Услышав голос подруги, я вспомнила, что сплю и даже усмехнулась. Нахлынувшая тревога мгновенно улеглась. Во сне все угрозы ненастоящие, и сейчас мне тоже ничего не угрожает, несмотря на все эти яркие и достоверные ощущения.
– Лер, это просто сон! – крикнула я, намереваясь продолжить прерванное любование нарядами и вернуть дивную музыку. К моему удивлению, ничего не изменилось.
Лерины страхи, другого объяснения происходящему просто нет, материализовывались – танцующие пары остановились, их лица исказились, из ртов полезли клыки, а глаза зажглись красными угольями. Видимо, в Леркиных представлениях, готовящиеся перекусить упыри должны выглядеть именно так.
Подруга, которую я не видела за толпой, завизжала еще громче.
– Это сон! Сон! – твердила я, изо всех сил вырываясь из хватки, но пальцы на моей руке сжимались только сильнее…
Стоило просто позволить всему вокруг исчезнуть и оказаться в другом сне, если бы не одно «но». Кошмар вокруг указывал на то, что Лера действительно присутствует во сне. Да и настоящая здесь Лерка или нет, бросить подругу в беде? Ну уж нет! А еще во мне начинала медленно закипать ярость. Это мой сон!
– Руки прочь! Я здесь хозяйка! – не желая мириться с ролью жертвы, я изловчилась и заехала ногой в челюсть упырю.
Увы, это ничего не изменило. Парень все так же пытался притянуть меня к себе поближе и впиться в шею. Остальная толпа не кидалась всем скопом, а выжидала рядом. Вероятно, таковы представления Лерки о вампирском этикете. Это только укрепляло в мысли о том, что поведение упырей – прямое доказательство присутствия здесь настоящей Леры. Мой мозг навряд ли бы выкинул подобный фокус, вампиры не входили ни в число моих фобий ни в темы, над которыми я размышляла часами.
– Это сон, я знаю, что это сон, – твердила я, – Вы мне все с самого начала не понравились!
Наконец, медленно и неохотно, лицо нелюдя стало плавиться под моим взглядом, клыки ввалились внутрь пасти, кожа и кости жирным потоком стекали вниз, заливая камзол, или что там на нем надето. Зрелище могло бы вызвать приступ тошноты, но я наблюдала его с мрачным удовлетворением.
– Лера, держись! Ты меня слышишь? Я сейчас с ними всеми расправлюсь, но на это нужно немного времени!
Она не отвечала. Если Лера мне только снилась то, сколько бы времени я не потратила на разборки, в конце нашла бы ее целой и невредимой. А если не снилась, а каким-то необъяснимым образом присутствовала здесь… неопределенность по-настоящему пугала.
Оттолкнув от себя обезглавленного, но все еще стоящего на ногах упыря, я выхватила из прически ближайшей дамы шпильку и заставила ее вырасти, попутно изменяя форму на меч. Покрытая орнаментом с цветной эмалью рукоятка вышла самим совершенством, и я чуть не забыла о цели, но по залу разнесся приглушенный вопль, словно Лера кричала из последних сил.
Удивляясь, как мне раньше в голову не приходило во сне покрошить кого-нибудь в капусту, я кинулась на звук. Но застывшая толпа оказалась плотной, словно я пыталась пролезть сквозь баррикады из мешков. Пришлось пустить в ход меч, прорубая дорогу.
Адское пиликанье будильника раздалось откуда-то из осыпающихся пеплом фигур.
Я рывком села на кровати, пытаясь прийти в себя и сообразить, куда дела телефон. Будильник в нем продолжал надрываться, издавая душераздирающую трель, после ремонта внезапно появившуюся в наборе стандартных мелодий.