Но все-таки шопинг – целительная процедура! Лерка немного оживилась и по дороге к дому они с Кларисандрой на ходу набрасывали для меня схемы митенок на последних страницах Женькиных конспектов.
Наверно, было бы здорово, если с нами действительно произошло что-то потустороннее, но сейчас, при свете дня, в это особо не верилось. Посоветовав Лерке установить будильник с таким расчетом, чтобы просыпаться несколько раз, мы распрощались.
[2] Untoten – (с нем. – «Нежить») немецкая группа, появилась в 1994 году как группа Ziza, но вскоре переименованная. Начиналась с грайндкора, в течение нескольких лет перешла к дарквейву. Является одной из самых ярких готических групп современной немецкой темной сцены.
[3] L'Âme Immortelle – (с фр. – «Бессмертная душа») австрийская группа, совмещающая в своей музыке электронику и готику. Основана в 1996 году.
[4] Митенки - перчатки без пальцев, удерживающиеся на руке с помощью перемычек между пальцами или за счёт пластических свойств материала, из которого они сделаны.
Глава 3. Ручей и молнии
Несколько лет назад во сне мне как-то взбрело в голову проснуться. Я прошла сквозь закрытую дверь, рассыпалась искрами и открыла глаза наяву. Опыт не мешало повторить, только на этот раз я взлетела к потолку и всплыла в реальности под любимым черным «меховым» пледом.
Пол холодил босые ноги и контраст температур – от блаженной душноватой неги мягкой кровати до жесткого холода выцветшего линолеума – размывал реальность происходящего. Шатаясь, я преодолела расстояние до тумбочки и, раскрыв на середине заранее оставленный на ней конспект, кривовато вывела время пробуждения, щурясь от резанувшего по глазам света дисплея телефона.
Путь обратно до кровати казался таким же нереальным. Я поправила стопку библиотечных книг в изголовье – место рядом с подушкой, словно изначально создавалось для них и, посетовав об отсутствии черных простыней и наволочек, быстро отключилась.
Казалось диким зачерпывать воду прямо из ничем не очерченной скважины, практически с земли. Но, смахнув в сторону травинки, я еще и попробовала воду из источника на вкус. Странный, ни с чем не сравнимый. У воды не бывает такого вкуса.
Ведро наполнилось только на половину, когда вода в скважине закончилась. Раскапывая пересохший источник невесть откуда взявшейся лопатой, я почему-то думала, что если накрыть его от ветра и мусора плитой, то вода испортится… Какая же ерунда мне снится!
С усилием продравшись сквозь заискрившееся пространство, я проснулась. По крайней мере, искренне считала, что справилась с этой задачей, пока, собираясь встать и зафиксировать в тетрадке пробуждение, не заметила рядом с кроватью некую черную фигуру.
Вместо страха я испытала лишь досаду. В фильмах часто мелькали эпизоды, когда человек просыпался от кошмара, а потом опять встречал какое-нибудь чудовище и с воплем просыпался уже по-настоящему. Со мной таких глупостей никогда не происходило, мои сны всегда отличались от реальности, то размытостью изображения, то слишком яркими и отчетливыми красками, в сравнении с которыми реальность – унылая пустыня. Только один раз в жизни я задремала и видела комнату точь-в-точь как наяву, но длилось это всего несколько мгновений, их не хватило, чтобы заметить отличия. В тот раз, увидев струю черного дыма, я вскочила с дивана и проснулась, разумеется, не обнаружив пожара.
Один тычок пальцем в зловещую фигуру – и она расплылась завихрениями, словно краска в воде. Следом начала расплываться и комната, теряя очертания по углам. Но продолжать эксперимент и тренироваться в пробуждении больше не хотелось. Казалось, во всем происходящем я упускаю из вида что-то главное. Что-то, что нужно хорошенько обдумать.
А пока… по потолку пробежали стремительно растущие трещины, превратившиеся в молнии. Лень ли, раздолбайство – но мне хотелось насладиться сном, а не возвращаться в реальность.
Да. Вот оно. Судя по ощущениям, тренируясь просыпаться, я делаю что-то ненужное.
Раньше во снах я время от времени претворяла в жизнь то одну, то другую идеи. Желания, про которые не забывала и по ту сторону яви. Например, был в моей жизни период, когда я очень желала смерти. Во сне я умирала много раз, самыми разными способами, и никогда еще это не отражалось на реальности – ничего не болело, ни во сне, ни наяву, никаких царапин или синяков не оставалось. Конечно, реалистичность в этих снах хромала на обе ноги, но таинственным образом успокаивала. Сам по себе напрашивался неприятный вывод, высказанный Леркой во время истерики – вчера мы столкнулись с чем-то жутким и потусторонним.