Александр Мардань
В. Высоцкий
Сцена представляет собой мастерскую Скульптора: несколько станков, отодвинутых к углам, некоторые из них накрыты полотнами, большой таз с водой, в котором лежит мокрая ткань. В центре станок с большим комом глины — человеческой фигурой. В обстановке и в самом Скульпторе есть что-то, напоминающее сцену из начала «Фауста» (Фауст в кабинете). Действие сопровождается видеорядом на заднике сцены.
Песня «Манекены». Скульптор работает над моделью памятника: подходит к центральному станку, прикасается к глине. Та вздрагивает, начинает оживать под руками Скульптора, застывает в вымученных позах. Видеоряд: сменяющие друг друга кадры, изображающие разные памятники — от памятников Ленину — Сталину, до памятников Высоцкому, одинаково шаблонных и неестественных. Скульптор оставляет неоконченную модель, проходится по мастерской, «оживляя» скульптуры на других станках. Это манекены, одетые по — разному, мужчины и женщины, но с одинаковой механистичной пластикой. Вначале они послушны Скульптору, но, по мере того как их становится все больше и больше, они становятся агрессивны, теснят Скульптора, обступают его тесным кругом, их движения становятся угрожающими.
(Из к/ф «Бегство мистера Мак — Кинли»)
Семь дней усталый старый бог
В запале, в заторе, в запаре
Творил убогий наш лубок
И каждой твари — по паре.
Ему творить — потеха
И вот, себе взамен
Бог создал человека,
Как пробный манекен.
Идея эта не нова,
Но не обхаяна никем.
Я докажу, как дважды два,
Адам был первый манекен.
А мы, ошметки хромосом,
Огрызки божественных генов,
Идем проторенным путем
И создаем манекенов.
Не так мы, парень, глупы,
Чтоб наряжать живых,
Мы обряжаем трупы
И кукол восковых.
Они так вежливы, — взгляни,
Их не волнует ни черта,
И жизнерадостны они,
И нам, безумным, не чета.
Я предлагаю смелый план
Возможных сезонных обменов:
Мы, люди, в их бездушный хлам,
А вместо нас — манекены.
Но я готов поклясться,
Что где-нибудь заест.
Они не согласятся
На перемену мест.
Из них, конечно, ни один
Нам не уступит свой уют,
Они без боя не уйдут.
Его налогом не согнуть,
Не сдвинуть повышеньем цен.
Счастливый путь, счастливый путь,
Счастливый мистер манекен.
О, всемогущий манекен!
Пока Скульптор пытается вырваться из кольца манекенов, оживает глина на центральном станке. Это Высоцкий.
Песня «Колея». Высоцкий колеблется, но все же направляется к манекенам, обступившим Скульптора. Он неуверенно ходит вокруг сомкнутой толпы манекенов, то пытаясь проникнуть в нее, то отшатываясь. Вдруг он выхватывает один манекен из толпы, отбрасывает в сторону. Манекен в ужасе пытается вновь слиться с толпой, но агрессивные манекены злобно смыкают ряды и выталкивают его прочь. Несчастный манекен падает и «разбивается». Высоцкий пытается проникнуть сквозь кольцо манекенов, пытается вытащить из толпы вырывающегося из нее, но совсем обессилившего Скульптора. Наконец совместными усилиями им это удается, манекены постепенно, один за другим, вновь обретают неподвижность, но позы, в которых они застывают, полны угрозы.
Сам виноват, и слезы пью и охаю,
Попал в чужую колею глубокую.
Я цели намечал свои на выбор сам,
А вот теперь из колеи не выбраться.
Крутые, скользкие края
Имеет эта колея,
Я кляну проложивших ее,
Скоро лопнет терпенье мое
И склоняю, как школьник плохой
Колею, колее, с колеей.
Но почему неймется мне — нахальный я,
Условья в общем в колее нормальные
Никто не стукнет, не притрет, не жалуйся,
Желаешь двигаться вперед — пожалуйста.
Отказа нет в еде — питье
В уютной этой колее,
Я живо себя убедил:
Не один я в нее угодил.
Так держать — колесо в колесе,
И доеду туда, куда все.
Вот кто-то крикнул сам не свой: «а ну, пусти!»
И начал спорить с колеей по глупости
Он в споре сжег запас до дна тепла души
И полетели клапана и вкладыши.
Но покорёжил он края,
И стала шире колея.
Вдруг его обрывается след.
Чудака оттащили в кювет,
Чтоб не мог он нам, задним, мешать
По чужой колее проезжать.
Вот и ко мне пришла беда: стартер заел.
Теперь уж это не езда, а ерзанье,
И надо б выйти, подтолкнуть, но прыти нет,
Авось под едет кто-нибудь и вытянет.
Напрасно жду подмоги я.
Чужая это колея.
Расплеваться бы глиной и ржой
С колеей этой самой чужой.
И тем, что я ее сам углубил,
Я у задних надежду убил.
Прошиб меня холодный пот до косточки
И я прошел вперед по досточке.
Гляжу — размыли край ручьи весенние,
Там выезд есть из колеи, спасение.
Я грязью из-под шин плюю
В чужую эту колею.
Эй вы, задние, делай как я,
Это значит: не надо за мной.
Колея эта только моя,
Выбирайтесь своей колеей,
Выбирайтесь своей колеей.