Через 1 час 20 минут погода окончательно испортилась. Шли на высоте 150 метров, а иногда переходили на бреющий полет. В такие минуты я испытывал огромное чувство восхищения мастерством пилота, столь искусно управлявшего самолетом. Казалось, крылья росли из его спины.
Подошло условленное время радиосвязи с Водопьяновым. Обнаруживаю, что поверенное мною и Ивановым в Амдерме динамо не дает тока. Передатчик не работает, но я могу слушать. Ловлю Амдерму и самолет «Н-127». Узнаю, что впереди по всей трассе хорошая погода. Повидимому, туман держится только в море, а потому уверенно продолжаем итти вперед. Настроение слегка повышенное, — знаем, что под нами лед Карского моря, места, недоступные в это время года для человека.
В 12 часов 55 минут решил проверить дрейф самолета, чтобы пересчитать курс следования, так как ветер заметно менялся, но лишь только я взял перископ, как сильный удар электрического тока заставил меня быстро отдернуть руки от его металлического кожуха. Я недоумевал, попытался взять еще раз — удар повторился. Тут же обнаружилось, что все металлические вещи на самолете при прикосновении к ним давали искру и больно били током.
Не понимая, в чем дело, я бросился к компасам. Стрелки отплясывали невероятный «фокстрот», как будто какая-то неведомая сила крутила и бросала картушки. Все три компаса — два штурманских и один пилотский — давали различные показания. Когда я касался их рукой, от них сыпались электрические искры, и стрелки резко прыгали, показывая нелепые курсы. Быстро сообщил об этом пилоту. Тот, убедившись, что компасы действительно точно опьянели, и видя, что погода все ухудшается, развернулся по жироскопическому курсодержателю назад. Итти в такую погоду с неработающими компасами было безумием; мы не могли жертвовать благоразумием ради спортивного азарта.
При развороте «Н-127» пропал в тумане. Стали искать, при втором круге нашли, Водопьянов тоже делал круги, заметя наш разворот. Вот «Н-127» пристраивается к нам, и мы бок-о-бок идем обратно на малой высоте. Временами самолеты были метрах в двадцати пяти друг от друга. Знаками показали выглядывавшему в окно Иванову, что наше динамо не работает. Понял он нас или они решили, что мы вернулись из-за погоды, но, так или иначе, больше «Н-127» не отставал от нашего самолета.
Шли без компасов, ориентируясь по наиболее светлым облакам, предполагая, что за ними солнце.
Через 1 час 40 минут после поворота выскочили на какую-то землю. Сразу стало ясно, что мы сильно отклонились вправо. Это видно было по полынье, пересеченной у Амдермы, которая здесь начиналась и шла дальше на юго-восток, кроме того, допущенное упреждение на ветер тоже подтверждало это. Пошли по кромке низкого берега влево. Солнца не было, видимость не превышала километра, а иногда заряды тумана скрывали самолеты друг от друга.
Пройдя минут пятнадцать над берегом вдоль полыньи, попали в пургу. Водопьянов потерялся в ней. Погода стала настолько угрожающей, что нужно было непременно садиться и переждать пургу, тем более, что с приборами было явно неладно. В стороне от места, где мы потеряли самолет Водопьянова, сквозь крутящую пелену снега мелькнул одинокий домик, около него масса собак. Мы рассмотрели, что находились над хорошо защищенной бухтой. Сделали круг. В бухте ровная, спокойная поверхность. Мягко и уверенно посадили машину и стали рулить к домику на берегу. При виде грозно рычащего самолета десятка два собак с испуганным визгом разбежались в тундру.
Оставив Ивашину у самолета, подошли к домику и стали громко звать попрятавшихся, как нам показалось, хозяев, но никто не отозвался. Попробовали входную дверь, — она была отперта. Вошли в темные сенцы, — еще десятка полтора собак с лаем бросились мимо нас и исчезли в тундре. Глаза быстро освоились с темнотой. Нащупали дверь в избу и вошли. В большой полутемной комнате, заваленной всевозможным имуществом и продуктами, людей тоже не оказалось. Возможно, хозяева ушли на охоту. Но кто они? Ненцы или русские промышленники? Печка с чисто вымытой кухонной утварью, медный самовар, в углу умывальник, зубные щетки, туалетное мыло. На столе шахматы, журнал «Большевик», прошлогодняя газета «Северная правда», по стенам портреты вождей, винтовки, гладкоствольное оружие, в углу, в ящиках, сливочное масло, сахар, конфеты, чай, мука, хлеб. Мы ломали голову, кто хозяева. Обстановка, как у русских, но меховая одежда, обувь ненецкие. Осмотрели сараи около дома. Все они до крыши были забиты тушами тюленей, морского зайца; там висели шкуры белых медведей, оленей. У избы стояли нарты, загруженные пушниной, видно, готовые к отъезду.