Последним прибыл генерал Несбитсон — высокий, лысеющий, в плотном пальто и шарфе. Помогая ему раздеться, Милли была потрясена тем, как плохо он выглядел, а он — словно желая подтвердить это — внезапно закашлялся и поднес ко рту носовой платок. Милли налила немного ледяной воды из графина и протянула ему. Старый воин сделал глоток, благодарно кивнул и, задыхаясь, произнес:
— Извините… этот чертов катар. Постоянно нападает на меня, когда я остаюсь на зиму в Оттаве. В свое время я проводил зимний отпуск на юге. А сейчас не могу уехать, когда столько важных дел.
«Возможно, в будущем году», — подумала Милли.
— Счастливого Рождества, Эдриен. — К ним подошел Стюарт Каустон; его некрасивое лицо, как всегда, так и сияло, точно освещенный дорожный знак.
Стоявший за его спиной Люсьен Перро произнес:
— И этому человеку, чьи налоги кинжалом взрезают нам душу, хочется отдохнуть. — Разухабистый красавец с копной черных кудрей, с остроконечными усиками и смешинками в глазах, Перро одинаково свободно владел английским и французским. Порой — но не сейчас — в его манерах появлялась тень высокомерия, напоминавшая о его аристократическом происхождении. Ему было тридцать восемь лет, и он стал самым младшим членом кабинета министров, но его влияние оказалось куда сильнее, чем можно было предположить, зная, каким скромным министерством он руководит. Однако Перро сам выбрал оборонную промышленность, а поскольку это министерство было одно из трех патронажных (другими были министерства общественных работ и транспорта), его влияние в партийной иерархии, так как именно он обеспечивал наиболее выгодные контракты тем, что финансово поддерживал его партию, было значительным.
— Не следует раскрывать свою душу, находясь в непосредственной близости к банковскому счету, Люсьен, — заметил министр финансов. — Так или иначе, я для вас, друзья, — Санта-Клаус. А вы с Эдриеном — те, кто покупает дорогие игрушки.
— Но они взрываются с таким треском, — сказал Люсьен Перро. — А главное, мой друг, мы создаем в оборонной промышленности столько рабочих мест, что вы получаете налогов больше, чем когда-либо.
— На этот счет существует какая-то теория экономики, — сказал Каустон. — Скверно, что я никогда ее не понимал.
Зазвонил внутренний телефон, и Милли сняла трубку. Металлический голос Джеймса Хоудена произнес:
— Совещание состоится в зале Тайного совета. Я буду через минуту.
Милли заметила, как у министра финансов от удивления поехали вверх брови. Большинство малых совещаний — за исключением тех, когда собирался весь кабинет министров, — проходило в неформальной обстановке, в кабинете премьер-министра. Но группа покорно вышла в коридор и направилась в зал Тайного совета, находившийся на расстоянии нескольких ярдов.
Когда Милли закрывала дверь за Перро, который вышел последним, на башне Мира Бурбонский колокол пробил одиннадцать часов.
Вопреки обыкновению, Милли обнаружила, что не знает, куда себя девать. Работы накопилось предостаточно, но в канун Рождества ей не хотелось ничего начинать. Все связанное с праздником — положенные к Рождеству поздравительные телеграммы королеве, премьер-министрам Содружества и главам дружественных государств — было подготовлено и еще вчера отпечатано для отправки с утра сегодня. А все остальное, решила Милли, может подождать до окончания праздников.
Ее раздражали серьги, и она сняла их. Это были жемчужинки — маленькие и круглые, как пуговки. Милли никогда не увлекалась драгоценностями и понимала, что они не украшают ее. По опыту же знала, что — с драгоценностями или без — мужчин тянуло к ней, хотя и непонятно почему…
На ее столе зазвонил телефон, и она сняла трубку. Звонил Брайан Ричардсон.
— Милли, — спросил глава партии, — совещание по обороне уже началось?
— Все только что вошли в зал.
— А, черт! — Ричардсон немного задыхался, словно очень спешил. И вдруг спросил: — Шеф говорил вам что-нибудь про вчерашний скандал?
— Какой скандал?
— Явно не говорил. У генерал-губернатора произошла чуть ли не драка. У Харви Уоррендера слетела крыша — обильно пропитанная алкоголем, насколько я понимаю.
Потрясенная Милли спросила:
— В Доме Правительства? На приеме?
— Об этом говорит весь город.
— Но почему такое случилось именно с мистером Уоррен-дером?
— Мне тоже хотелось бы знать, — признался Ричардсон. — У меня есть предположение, что это могло произойти из-за кое-чего, сказанного мною на днях.