— Такое впечатление, — заметила Найл, — что «Годвисонос Океаник» отправила чуть ли не всех своих сотрудников выискивать поштучно все, что осталось! — Потом она неуверенно промолвила: — Ты прав насчет тех стад, что не выказывают ни малейших признаков беспокойства. На самом-то деле, морских коров ничего особо и не тревожит.
— Ладно, давай поторопимся на съезд, — вздохнув, произнес Паррол.
Ближе к полудню в районе шельфа солнце стало припекать вовсю. Воздух наполнился тяжелыми запахами соленой воды и буйной растительности. Паррол подогнал водный скутер с опознавательным знаком «Годвисонос Океаник», который сопровождала крикливая стая потревоженных птиц-жужелиц, к кромке прибрежного водоема, образовавшегося при отливе. Здесь эти пурпурно-черные создания оставили суденышко в покое. Скутер сел на воду, и медленно подкатил через весь водоем к «Пан-элементалу» Найл, укрытому в зарослях камыша.
Паррол внимательно огляделся. Облетая эту местность полчаса назад, он видел гибкую длинноногую фигуру доктора Этланд. Она стояла на капоте своей машины, облаченная в открытый купальник и ласты. Сейчас ныряльщицы видно не было. На багажнике «Пана» валялось что-то из испытательного оборудования. Помутневшая вода свидетельствовала о том, что под ее поверхностью паслись морские коровы.
Паррол перешагнул в большое аэро и пришвартовал к нему свой скутер. На нем были надеты панталоны до колен и ласты. К поясу крепились гарпунное ружье для подводной охоты и нож в чехле. Шельфовые фермы редко подвергались нашествию глубоководных хищников, однако более мелкие вредители попадались частенько. Он дотянулся до задней полки скутера и, порывшись среди барахла, как то: диктофона, ящика с картами и диаграммами, телекамеры, аппарата для дыхания под водой и карманного переговорного устройства, достал сигареты. Когда он закуривал, метрах в шести от него из воды высунулась приплюснутая звериная голова — бурая, с густыми и длинными усами, с белым шрамом, пересекающим череп наискосок — и уставилась на человека в упор.
— Привет, Спиф, — обратился к этой голове Паррол, как к хорошему знакомому. Он узнал в зверюге старшую из двух охотничьих выдр, которых Найл, будучи занятой подводными работами, держала подле себя, как телохранителей. — Где босс?
Выдра фыркнула, изогнула спину, и ее трехметровое тело, словно текущая струя густого машинного масла, скрылось под водой. Паррол терпеливо ждал. Через минуту-другую слева от него послышался плеск. На этот раз на него смотрела уже не морда, а лицо доктора Найл Этланд. Она подплыла к Парролу, и он протянул ей руку, чтобы помочь взобраться на капот «Пан-элементала». Найл отжала волосы и стянула с головы прозрачный аппарат для дыхания под водой, покрывающий всю переднюю часть головы.
Взглянув на свои наручные часы, она поинтересовалась:
— Ну что? Удалось выяснить что-нибудь новенькое за эти полтора часа?
— Да, есть кое-какие сведения… — Паррол вдруг запнулся. Почти посередине водоема, оставшегося после отлива, медленно и почти беззвучно из воды поднялась громадная, розовато-серая туша. Пара выпученных буркал с угрюмой подозрительностью уставились на людей и их машины. Это был Гиппопотамус Амфибиус — земноводный бегемот. Он был завезен с Земли и приспособлен к жизни в морской воде, которая насыщена кормом в большей степени, нежели пресная. Это способствовало большему привесу тела. Кроме того, животное увеличили в размерах, его мясо сделали более нежным и придали еще кое-какие вкусовые качества. Так он стал морской коровой, чья доля в снабжении планет Федерации белковой массой была довольна весома. Паррол видел, что эта особь — матерый самец-производитель, достигавший в длину более десяти метров. Его бока был покрыты боевыми шрамами. Поперек спины, как символ принадлежности фирме «Океаник», распластались три широкие полосы белого цвета.
— И ты тут возишься с этим древним страшилищем? — спросил Паррол.
— Ага, — Найл как раз вынимала из одной из своих ласт безразмерную иглу для подкожных инъекций. — Старый паршивец не изъявляет особого желания сдавать кровь на анализ.