Я лично потерял надежду на то, что приморская власть против охотских авантюристов примет какие-либо меры, ибо Бочкарев и другие во Владивостоке имеют своих агентов из лиц, очень близко стоящих к правящей сфере».
Представители Ефимова настойчиво просили Вишневского об отправке в Охотск отряда для смены охотского гарнизона, состоявшего из бочкаревцев. Ввиду того, что Охотский порт по стратегическим соображениям было желательно закрепить за дружиной, просьба Ефимова была удовлетворена, и в Охотск был командирован с небольшим отрядом капитан Михайловский — один из приближенных Пепеляева, близко стоявший к областнической организации.
По прибытии пепеляевского отряда в Охотск бочкаревцы после недолгих препирательств согласились «добровольно» оставить город и выехать во Владивосток с пароходом «Томск», на котором прибыл Михайловский.
Пароход «Томск» на обратном пути зашел в Аян, где состоялось совещание, на котором присутствовали «управляющий областью» Куликовский, приехавший из Охотска купец Никифоров и др.
Никифоров доложил, что в Охотске собралось около пятисот человек беженцев и бойцов и есть около трехсот лошадей. На Новом Устье находится отряд милиции из сорока человек.
Вся пушнина областного управления использована на покупку товаров и оружия для армии. Фирме «Свенсон» дан новый заказ на поставку товаров осенним рейсом и выдан задаток в 50 тысяч рублей.
Из Аяна Никифоров выехал в Японию для размещения нового заказа на оружие и теплую одежду для белогвардейцев.
Красная Армия выбросила японские войска с Дальнего Востока. Но империалисты Японии все еще питали надежду вернуться туда, хотя бы с помощью белогвардейцев.
Однажды в ясное осеннее утро в Аянскую бухту вошла, сверкая белоснежными бортами, изящная моторная яхта. И вскоре в штаб гарнизона к пепеляевцам явились два прибывших с ней японца. Один из них — важный господин — ни слова не говорил по-русски, был одет в дорогой штатский костюм, но выправкой очень походил на офицера. Второй оказался служащим местной фирмы «Арай-Гуми» и сопровождал первого в качестве переводчика.
Старший японец отрекомендовался представителем очень крупной японской торговой фирмы и попросил информировать его о положении дел в Якутской области, о целях пепеляевской дружины, заявив, что эти сведения ему необходимы по коммерческим соображениям.
В кратких словах посетителю обрисовали положение в Якутской области и в общей форме рассказали о намерениях Пепеляева. Тогда назойливый «коммерсант» стал излагать свои соображения относительно антисоветской борьбы в Якутии. В заключение он посоветовал белогвардейцам установить дружественную связь с Японией. Для этой цели он предложил командировать в Токио представителя от дружины и сам брался доставить его в Японию на своей яхте и там представить видным членам правительства.
Увлекшись разговором, японский «коммерсант» быстро начертил на бумаге схематическую, но довольно точную карту Якутской области, на которой неожиданно написал красивым почерком русское слово «Нелькан». Спохватившись, он быстро зачеркнул его.
Гостю определенно дали понять, что все его разговоры и предложения бесполезны, ибо теперь всем стало ясно, что японцы на Дальнем Востоке преследуют слишком откровенно захватнические цели.
Загадочный «коммерсант» сделал еще одну попытку добиться своего. Он нанес визит управляющему областью. Но там его ожидала неприятность: Куликовский признал в нем японского офицера, с которым встречался в Николаевске-на-Амуре.
После разоблачения неудачный «коммерсант» умчался на белокрылой яхте восвояси.
Перебежчики не ошиблись — отряд Пепеляева, выделенный для захвата Нелькана, подошел к поселку действительно 27 сентября. Поход оказался изнурительным, было израсходовано все продовольствие. Кроме того, отряд потерял в пути весь конский состав и олений транспорт. Но генерал не унывал. Он рассчитывал незаметно подойти к поселку, внезапным ударом уничтожить нельканский гарнизон и захватить наши продовольствие и пароходы. Предварительно устроив засаду на реке Мае у Семи Протоков, белогвардейцы атаковали Нелькан с нескольких направлений.
Войдя в пустой и голодный поселок, они очутились, как в западне. Двигаться по реке им было не на чем, так же как и возвращаться назад. Пеший поход к тому же был затруднен из-за начавшегося осеннего бездорожья. В это время всякое сообщение с Аяном прекращалось месяца на полтора, до первого зимнего пути.
Шестьсот белогвардейцев оказались в трагическом положении. Они начали поедать оставшихся в поселке собак, кошек, невыделанные кожи животных, промышляли охотой за воронами и другой живностью.