Якутское советское правительство предложило генералу прекратить борьбу и гарантировало всем добровольно сдавшимся неприкосновенность личности. Обращение Якутского советского правительства было передано Ракитину товарищами Жарных и Байкаловым (первый являлся братом, а второй — сыном командующего. — И. С.).
Генерал Ракитин сложить оружие отказался, а парламентеров арестовал. Но потом, отобрав у них оружие и документы, отпустил в Якутск. Таким образом, и на эту попытку Советской власти мирным путем разрешить авантюру Пепеляева белогвардейцы не реагировали.
Больше того, вскоре генерал Ракитин открыл военные действия, решив занять селение Мягинская управа и тем самым прервать связь красных отрядов, находящихся в Чурапче, с Якутском. Незаметно подобравшись к самой околице селения, отряд генерала бросился в атаку. Но гарнизон селения не растерялся и встретил атакующих убийственным огнем. При первых же выстрелах красных якуты-отрядники залегли на открытом месте, стали нести большие потери. Никакие приказания и личный пример офицеров не могли поднять их на продолжение атаки.
Потеряв до сорока человек убитыми и ранеными, Ракитин вынужден был снова возвратиться к Чурапче.
После этой неудачи среди якутов стало наблюдаться недоверчивое отношение к русским командирам. Привыкшие действовать только из засад, они считали мягинскую атаку бессмысленной затеей русских офицеров, которым, дескать, не жалко якутов.
Скоро генерал Ракитин совершил нападение на Чурапчу. Но и этот налет оказался неудачным. Здесь белогвардейцы потеряли около тридцати человек убитыми и ранеными.
А вскоре чурапчинский отряд, которым командовал опытный боевой красный командир Е. И. Курашов, получил от командующего Байкалова приказ выступить на выручку осажденного в Сасыл-сысы нашего отряда.
Одновременно туда же должен был выступить из Якутска и сам Байкалов.
Чтобы ввести Ракитина в заблуждение, «дед» сделал хитрый ход. Он подготовил два приказа по гарнизону. Первый был фиктивным и предлагал гарнизону отойти на Якутск. Второй же, настоящий, ставил чурапчинскому гарнизону задачу выступить на Амгу и соединиться с осажденным в Сасыл-сысы отрядом.
Курашов сделал так, что нарочный, посланный из Чурапчи в Якутск с донесением и ложным приказом, был захвачен белыми. Радуясь возможности одним ударом уничтожить подразделение красных и поднять уверенность якутов и свой престиж, Ракитин, долго не раздумывая, в ту же ночь обошел Чурапчу с запада, вышел на якутский тракт и верстах в тридцати пяти сделал засаду.
Таким образом, Курашов избавился от генерала Ракитина и, оставив в хорошо укрепленной Чурапче небольшой гарнизон, выступил на Амгу. Теперь на его пути был только отряд белых полковника Варгасова.
История этого отряда невелика. Еще после занятия Пепеляевым Амги к нему явились три представителя тойонства — Д. И. Слепцов, Протасов и А. И. Слепцов. Они уверяли, что в северных областях имеется до девятисот повстанцев, но нет руководителей.
Пепеляев внял заявлению «представителей» и отправил с ними в район Чурапчи полковника Варгасова. Но вместо ожидаемых девятисот, полковник набрал там всего восемьдесят два человека и с этим отрядом перехватил дорогу Чурапча — Амга, чтобы отрезать Курашова от Сасыл-сысы. Сейчас при подходе «деда» отряд белых разбежался и открыл ему путь.
Варгасов тут же послал Пепеляеву донесение. Оно характерно, так как показывает настроение в белогвардейских отрядах, и я приведу его.
«По моем приезде численность всех партизанских[7] отрядов оказалась в 82 человека, — писал полковник.
На следующий день я занял тракт Чурапча — Амга. Два часа с Д. И. Следовым уговаривали Протасова, который ни за что не хотел перебросить отряд из своего наслега. Тогда я собрал весь отряд, сказал, кто я, кем и для чего сюда послан, что под Амгой идут бои и что нам надо готовиться к выступлению.
Обвешанные патронами, молодцеватого вида партизаны дали мне полную уверенность в том, что с ними можно дело сделать. Но как только они узнали о переброске отряда, то сразу начали ходить с кислыми минами и совершенно неожиданно для меня начали просить уволить их, мотивируя усталостью и домашними обстоятельствами. Егор Аммосов заявил, что поступал в отряд как наслежный милиционер, и воевать не желает.
Только после моего категорического заявления, что увольнения генералом запрещены, я смог отправиться на фронт. Отряд уже не имел никакой силы, а по внешнему виду представлял толпу.
7
Партизанскими белогвардейцы называли отставшие при бегстве колчаковских войск небольшие отряды, остававшиеся в тылу наших частей и превращавшиеся, по существу, в бандитские шайки.