Немцев пока не было ему видно, но, судя по крикам и поднятому галдежу, собралось их здесь немало, можно было различить уже отдельные слова: говорили и по-русски. Володьку слегка лихорадило — чувство это хорошо было знакомо, следовало хоть немного от него освободиться, снять как-то напряжение. Поэтому, выждав чуточку, он перекинул через левое плечо ремень автомата и, распахнув маскхалат, не глядя достал из карманов «лимонки» и стоял теперь, держа в руке по гранате. Ощущение привычной тяжести в руках несколько успокоило его, вызвав холодное ожесточение, так всегда помогавшее ему в решительные минуты.
Он чуть высунулся из-за угла конюшни и сразу же в снопах света, падавшего из окон, увидел за распахнутыми настежь воротами скучившихся солдат и полицейских: к ним присоединилась еще только что подбежавшая группа. На втором этаже тоже горел свет, и в окне неясно мелькали чьи-то тени. Широкий двор заставлен пустыми санями с задранными оглоблями, ближе к воротам виднелся колодец.
Можно было бы незаметно, держась стены амбара во дворе, ползком добраться к колодцу, а там, укрывшись за высоким обледенелым срубом, почти в упор поразить скопище врагов, но Сметанин так и не смог собраться с духом, не посмел подойти ближе. Слишком много было за воротами врагов, к тому же частично закрытых от него забором, чтобы решиться на нападение в этот момент. Володьке хватило здравого ума подумать о последствиях боя, если он решится затеять его сейчас, обстоятельства складывались явно не в его пользу — вряд ли ему в этом случае сдобровать, уйти отсюда живым; погибать же здесь, пусть даже и геройски, ему совсем не хотелось.
— Ладно, подождите, гады, я еще наведу вам тут шухеру, такой сабантуй устрою! — шептал он неслышно, покусывая от нетерпения губы, примериваясь взглядом то к маячившим за воротами солдатам, то к освещенным окнам здания, за которыми тоже сновали люди.
Теперь он знал, как ему действовать дальше, надо только выждать какое-то время, и он ждал, затаясь за углом конюшни, не выпуская из рук автомата, готовый к любым неожиданностям. Больше всего он опасался сторожевых собак, которые могли бы почуять его, но, к счастью, во дворе их не оказалось. На окраине села изредка постреливали; немного позднее взлетела там осветительная ракета, почти следом за ней вторая, тотчас же раздалась короткая команда, и солдаты совместно с полицейскими, быстро построившись, немедленно двинулись куда-то по улице, кажется в направлении речки, в сторону которой отступили разведчики; по всей вероятности, гитлеровцы намеревались начать преследование.
Он проводил их нетерпеливым взглядом, переступил с ноги на ногу, но потом решил еще повременить, чтобы команда отошла подальше от штаба и тем самым не успела бы возвратиться обратно и оказать помощь оставшимся. Часовых во дворе пока не было видно, однако огни в доме продолжали гореть, и там чувствовалось какое-то беспрерывное движение, несколько раз хлопнули дверью.
Первую гранату Володька метнул изо всех сил в освещенное окно верхнего этажа, выйдя на середину двора, чтобы не промахнуться, с большой точностью рассчитав бросок, и, как только услышал звон разбитого стекла, тут же следом, не дожидаясь взрыва, швырнул и другую, которую держал наготове, на этот раз в окно нижнего этажа, оно было совсем близко — попасть туда проще простого. Закрыв глаза, он упал в снег, рядом с пустыми санями, и все же сквозь зажмуренные веки прохватило его огненной вспышкой, дважды грохнуло подряд, ему показалось — куда оглушительнее, чем прежде; что-то просвистело над головой, ударилось в стену амбара. Привстав на колени, чуть помедлив, он запустил в ближайшее от него окно, где тоже горел свет, и последнюю свою гранату, которую сперва хотел приберечь на всякий случай, теперь же решил присоединить к остальным до кучи, лишь бы побольше переполоха наделать.
Когда из дома на крыльцо выскочили двое солдат, Сметанин с автоматом наизготовку стоял уже у амбара, прижимаясь спиной к стене и торопливо оглядывая все пространство перед собой. Он сразу же дал по ним короткую очередь, пытаясь подсечь обоих; солдаты метнулись в разные стороны. Один из них успел перебежать двор и, юркнув в проем ворот, скрылся куда-то. Зато второй свалился. Правда, он недолго оставался на земле. Когда Володька, внутренне сожалея, что упустил гитлеровца за ворота, опять вернулся взглядом к упавшему, тот, диковато вскрикивая, уже полз на карачках назад к крыльцу, — тут он и лег, хватаясь за ступеньку, после новой очереди.
Нижние окна дома, разнесенные взрывами вдребезги, были теперь без огней, только розовато-белесым дымком курились, похожим на клубы пара в бане, почти весь низ заволокло пеленой, но наверху кое-где еще горел свет, и кто-то на мгновение выставился там по пояс в освещенном окне. Володька, не целясь, полоснул из автомата по окну, разбивая вдребезги уцелевшие стекла, на этот раз уже длинной очередью, и, пятясь, начал медленно отходить к конюшне.