В то же самое время остальной части третьего отделения не потребовалось много времени, чтобы выяснить, что она несмотря на свою юность получила наилучшее образование из всех них. Она, конечно, сама прямо не заявляла об этом, но быстро стало очевидным какой живой, способный к полной самоотдаче и отлично информированный ум находился за её нефритовыми глазами. И в то время как она воздерживалась от показной рисовки, столь свойственной всем новичкам, особенно в её возрасте, её сослуживцы по подразделению приобрели удивительно глубокое уважение к её выводам, поскольку обнаружили, что она редко отвечала на вопрос, предварительно тщательно его не обдумав.
– А, поняла, – сказала она наконец, пока её длинные изящные пальцы продолжали работать с навыком, доведённым до автоматизма, в то время как она сосредоточила свои мысли на другом, – я знаю, что я служу на Янцзы гораздо меньше любого из вас. Однако должна заметить, что буду очень удивлена если из этого выйдет что-то путное, – она пожала плечами. – Вы знаете, мой отец – старший аналитик в Министерстве Иностранных Дел. Меня саму, честно говоря, не привлекала та же карьера, но я слышала много застольных рассказов о подобных ситуациях. Я не думаю, что в положении любой из сторон есть место для любого рода компромиссов. В сущности …
Она замолчала, пожала плечами, улыбнувшись своим мыслям, и снова обратила своё внимание на спусковой механизм.
Несколько других бойцов третьего отделения переглянулись, затем повернулись к ней.
– Продолжай, – подбодрил её Берджерэт.
– Что? – Алисия снова посмотрела на него.
– Личинка, я сказал, не останавливайся на самом интересном месте. Ты собирались рассказать что-то ещё, а затем передумала.
Это было первый раз за, по крайней мере, последнюю неделю, когда кто-то использовал термин «личинка» в обращении к Алисии, да и сейчас он прозвучал скорее шутливо. Но его тон всё ещё был приказывающим. Вопрос был очевидно серьёзен и она вздохнула.
– Я всего лишь собиралась сказать, что не думаю, что отец одобрил бы эту встречу губернатора, – продолжила она, с некоторой неохотой. – Фронт Освобождения Янцзы официально определяется как террористическая организация. Что означает, что такие люди как губернаторы планеты, как предполагается, не разговаривают с ними вообще. Империя официально при любых обстоятельствах исключает их из политического диалога.
– Она права, – спокойно подтвердил Метемич. Все головы повернулись в его направлении, и он фыркнул. – Проснитесь! Все знают то, что сказала! Мы – спецназ, помните? Кому всегда приходится браться за грязный конец палки после того как её засунули кому-то в волосатую задницу или подбирать собачью блевотину после бюрократических игр на Внешних Мирах? Вы что, хотите сказать, что за свою жизнь не разу не выезжали дальше чем на деревню к бабушке и поэтому не в курсе насколько изобретательны политиканы в попытках испоганить нам жизнь?
– Ясно, Сарж, – сказал Григорий Хилтон. – Но вот что я думаю, он –губернатор планеты. Разве он не может спокойно отодвинуть правила в сторону или даже слегка их изменить, если это поможет ему выполнить его работу?
– Конечно, может, – не стал возражать Метемич. Алисия наблюдала за ним, пытаясь не выглядеть наивной. Она была удивлена тем, насколько откровенно сержант собирается высказать своё мнение о назначенном Империей губернаторе Янцзы.
– Однако нюанс в том, – между тем продолжал Метемич, – что именно он делает для того, чтобы «выполнить свою работу». Существуют некоторые правила, которые даже он, как предполагается, не должен нарушать никогда. Вы знаете – это вбито в нашимозги на уровне инстинктов – Империя не ведёт переговоры с террористами. Никогда. О, уверен, мы делаем это временами, в некотором смысле. Но есть различие между попыткой договориться с группой террористов прикрывшихся толпой гражданских заложников о капитуляции на самых выгодных для них условиях, какие они только смогут выторговать и ведением политическихпереговоров с ублюдками! И это столь же верно для губернатора планеты, как и для свежеиспечённого лейтенанта Морской пехоты.
Несколько других Морских пехотинцев смотрели на Метемича так, как будто его ядовитый комментарий удивил их практически также как и Алисию. Но среди них, как она заметила, не было Лео Медрано и она почувствовала неприятный внутренний холодок, осознавая что эти два человека, которых она считала самыми квалифицированными экспертами третьего отделения, чувствуют лишь презрение к Губернатору Альберту.
«Нет, это хуже чем презрение», –решила она. – «Они не настолько – и не просто – высокомерны. Они обеспокоены. Они думают, что он и есть один из политиканов, после которых остаётся «собачья блевотина». И дедушка тоже совсем не обрадовался, когда узнал, что я была отправлена сюда. А что он сказал бы сейчас?»
Она закончила чистить спусковой механизм, установила его на место и перешла к сборке затвора, но её голова была занята другим.
* * *
Намх Пасанг Панкарма, улыбаясь, смотрел в объективы голокамер с удовлетворенным видом, чувством, от которого сейчас он был далёк как никогда. Он только что, выйдя из первого из трёх наземных автомобилей припарковавшихся перед гостиницей «Щит Аннапурны», окунулся в ветреное осеннее утро. Средства массовой информации Янцзы едва-едва соответствовали его стандартам свободой прессы. Слишком многие из них принадлежали членам планетарной элиты! И пусть их редакционные коллегии к их чести, признавал он, не делали тайны из собственных пристрастий, напыщенно рассуждая о местных событиях и местной политике, но все они по меньшей мере притворялись, что стараются быть объективными при освещении их.
Панкарма желал бы признать то, что по крайней мере некоторые из присутствующих на улице репортёров попытаются быть нейтральными, но это потребовало бы кое-чего очень смахивающего на чудо для того, чтобы желание сбылось. А чудеса на Янцзы, думал он, были в эти дни в дефиците.
Тем не менее, как оказалось, многие СМИ решили посвятить свои репортажи этой серии закрытых встреч с губернатором Альбертом. Передовицы пестрели самыми разнообразными предположениями. Было похоже, что некоторые репортёры освещающие в СМИ эту встречу действительно полагают, что из всего этого кое-что может всё-таки получиться. Во всяком случае, все участники сего действа дружно притворялись, что ониверят в это.
И вот он стоит здесь, на порывистом ветру, улыбаясь и приветствуя журналистов, в то время как Чепэл Дао Ноа и остальные члены его делегации вслед за ним выбирались из автомобилей. Хотя он сам и исключил Эндж Джангму из состава делегации, Панкарма всё ещё остро ощущал её отсутствие за своей спиной. Ноа же был с ним практически с самого начала. Это делало его вторым лицом в иерархии организации Панкармы и у основателя Фронта Освобождения Янцзы не было никаких сомнений относительно лояльности и намерений этого человека. Но при всех его многочисленных достоинствах, Ноа был всего лишь популяризатором чужих идей и ему явно недоставало отточенной и безошибочной интуиции Такту.
Однако всё это уже не имело никакого значения. Панкарма пришёл к выводу, что Эндж Джангму была права с самого начала – эта встреча была не чем иным, как очередным маленьким эпизодом политического представления, которое разыгрывал Альберт в попытке добиться собственного преимущества в преддверии референдума.
* * *
– Я думаю – это вся их делегация, – тихо произнёс лейтенант Салака. Он говорил по защищённой наземной линии связи, но всё равно приглушил свой голос, как будто считал, что Панкарма мог бы каким-то образом подслушать его.
– Вы думаете,чтоэто – все? – передразнил лейтенанта капитан Чайава со своего командного пункта.