В роскошном центральном вестибюле дорогой гостиницы царил полный хаос. Осколки стекла блестели в лужах крови, отмечавших места, где пули боевиков из ФОЯ настигли своих жертв. Шум, доносящийся со стороны швыряющей камни и пивные бутылки разъярённой толпы, выкрикивающей невнятные требования, походил на рёв издаваемый каким-то огромным, голодным монстром.
Что-то ещё пролетело сквозь голый проём одной из разбитых стеклянных стен и, ударившись о мозаичный пол, взметнулось языками пламени. Противопожарная система гостиницы отреагировала на возгорание практически мгновенно и Салака и его взвод оказались под градом мельчайших капелек летящих из форсунок системы орошения.
«Именно то, чего нам не хватало для полного счастья», – думал лейтенант. Он снова и снова сдерживал себя, борясь с бесполезным желанием вытереть потеющие ладони о нагрудник.
Следующая бутылка с зажигательной смесью взорвалась в вестибюле, выкинув язык ревущего пламени, и двое или трое из его людей вздрогнуло.
– Держать строй! – потребовал он, жалея, что его голос не звучит более уверенно и решительно. – Держать строй!
«Здесь нужна полиция по охране правопорядка, а не войсковые отряды ополчения», – думал он. – « Почему они не развернули отряды спецназа по разгону демонстраций хотя бы для прикрытия внешнего периметра?»
Он на мгновение застыл в дверях, переводя дух, и ступил на тротуар, страстно желая, чтобы в руках у него оказалось что-нибудь значительно более смертоносное или по крайней мере более пугающее, нежели портативный мегафон.
Разглядев его и униформу его отряда, толпа зашумела гораздо громче. Он внезапно ощутил ту ненависть, что пульсировала в этом глубоком, резком, рычащем звуке, и часть его изумлённо задалась вопросом, откуда она взялась. Ополчение хотело только арестовать руководителей самопровозглашённой партии преступников. Подавляющее большинство населения Янцзы осуждает политику Фронта Освобождения Янцзы – именно это все эти годы сообщалось во всех информационных сообщениях разведслужбы Ополчения, писалось во всех передовицах газет! Они должны были приветствовать арест Панкарма и его сподвижников. И конечно они должны были понимать, что никто не планировал устроить эту резню – это была вина ФОЯ, затеявшего перестрелку в центре города!
– Граждане! – закричал он и портативный мегафон достаточно усиливал его голос, чтобы донести его слова даже через ревущий хаос. – Граждане, немедленно расходитесь! Вы вовлечены в противоправные действия и многие могут пострадать, если это будет продолжаться! Мы не хотим никакого насилия, пожалуйста …
Тшимбути Пемба Салака, конечно, не слышал звук этих трёх выстрелов. Первая пуля с визгом срикошетировала от его нагрудника, вторая попала в левую руку, разворотив плечо.
Третья ударила почти точно посередине между левой бровью и краем защитного шлема, и под её воздействием его череп разлетелся осколками кости и кровавыми сгустками.
* * *
– … , капитан, я лично прослежу, чтобы ты провёл следующие пять-десять лет за решёткой! – истекал злостью Чарва.
Даже сейчас он должен был хорошо – так же хорошо, как и сам Чайава – понимать, что большинство его сумасбродных угроз просто не имеют никакого значения. А может быть, он действительно надеялся некоторые из этих угроз осуществить. Возможно, даже большую часть. В зависимости от того насколько катастрофически этот кризис закончится планетарное правительство могло решить, что достаточно будет одного капитана Чайава для роли козла отпущения за всё то, что наворотили его начальники.
Чайава ничего в этом не смыслил. Он только знал, что были вещи, которые он должен был сделать немедленно вместо того чтобы стоять и слушать вопли этого слабоумного. К сожалению, у упомянутого идиота была власть держать его возле рации.
Но тут в фойе, с видом полного потрясения, вновь оторвав Чайава от телефонной трубки, вернулся Ноа.
– Сэр, Салака убит и… !
Внезапный треск винтовочных выстрелов существенно подсократил его доклад. Вспышка огня как будто подвела черту событиям сегодняшнего дня, настолько это было неожиданно. И тут же Чайава услышал заставляющий оцепенеть вой из сотен глоток – толпа ворвалась в здание.
* * *
– … и я полагаю, что у Вас есть объяснение Ваших самовольных, противозаконных действий, майор!?
Голос Акос Сальгадо вызвал бы мурашки на оружейной стали, но женщина с золотистыми волосами в форме Морской пехоты на дисплее его коммуникатора просто спокойно глядела на него.
– Со всем соответствующим уважением, мистер Сальгадо, – отмела она все претензии собеседника, – любые объяснения касаются исключительно губернатора Альберта, а не Вас.
– Я начальник штаба губернатора! – последовал крайне резкий ответ. – Он поручил мне выслушать объяснения Ваших идиотских действий... и я всё ещё жду их от Вас.
– Тогда приготовьтесь к долгому ожиданию, мистер Сальгадо, – холодным тоном посоветовала она. – Для объяснения моих «своевольных, противозаконных поступков», я имею в виду. Поскольку, Сэр, они одно из этих определений для них не подходит.
– Какого чёрта они не подходят?! – Сальгадо впился в неё взглядом. – У Вас не было никаких полномочий, абсолютно никаких, ни на блокирование космодрома, ни на захват станций водо- и электроснабжения, ни тем более на объявление военного положения здесь в столице от имени Его Величества!
– Согласно Статье 42 Имперского Военного кодекса у меня возможнонет полномочий, но есть обязанность как старшего военного офицера на этой планете предпринимать любые действия, какие сочту адекватными сложившейся ситуации, в отсутствии прямых приказов от вышестоящих инстанций, – возразила она, и лицо Сальгадо пошло багровыми пятнами.
– Черт побери, губернатор – Ваша вышестоящая инстанция! – яростно выплюнул он.
– Я знаю об узаконенной цепочке командования, мистер Сальгадо. Однако у меня не было никакой связи ни с губернатором – ни даже с Вами – любого вида, и в критический момент, соответствующий без сомнения беспорядкам, вызванным внезапной вспышкой насилия, я не имела возможности связаться ни с одним из вас. И, – она посмотрела ему прямо в глаза, – так как я практически ни разу, к сожалению, не смогла связаться с губернатором Альбертом за последние несколько недель – и это несмотря на усилия ваших лучших, как Вы уверяли меня, специалистов по телекоммуникациям – для меня было очевидно, что я не получу доступа к нему в течение достаточно длительного времени. При этих обстоятельствах я посчитала, что у меня не нет другого выбора, кроме как немедленно принять меры соответствующие моей собственной степени ответственности.
Сальгадо стиснул зубы. « Сука. Клеветническая, коварная сука, крутящая законами, как собственным хвостом!»
Он только было собрался устроить ей устный разнос, который она несомненно заслужила, но заставил себя остановится. Она явно вела запись этой беседы. Он чувствовал, что вела. Она хотела, чтобы он проговорился о чём-нибудь, что она могла бы воспроизвести для своих собственных армейских начальников – или его боссов в Министерстве – чтобы оправдать свои собственные действия и утопить его.
Что ж, Акос Сальгадо не из тех, кто позволит ей пополнить свою мультимедийную библиотеку.
– Возможно Вы действовали в пределах буквы Ваших полномочий, майор, – сказал он примиряющее. – Однако Вы приняли решения без всяких консультаций и без разрешений Ваших непосредственных гражданских начальников. Учитывая текущее состояние правопорядка и высокий накал эмоций на Янцзы, Ваше личное решение прибегнуть к исключительно силовым методам урегулирования, возможно незначительного, чисто локального недоразумения может вовлечь Империю в прямую конфронтацию с местным населением. Если это случится, я предупреждаю Вас, что губернатор Альберта и я сделаем всё, что в нашей власти, чтобы Вы сполна ответили за последствия всего что натворили.
– Я уверена, что Вы постараетесь, мистерСальгадо, – ответила она спокойным тоном, в то время как в её синих глазах полыхнуло презрение. – Время покажет, были ли мои действия оправданы, не так ли? И, кстати о времени, в настоящий момент именно его мне крайне и не хватает. Ещё какие-нибудь вопросы, Сэр?