– Слишком молода, – размышлял вслух МакГрудер, и Мазерати кивнул. Преимущество юной ДеФриз в развитии перед огромным большинством её сверстников составляло четыре стандартных года. Результаты тестов были отправлены офису полковника МакГрудера, потому что результаты каждогостудента четвёртого курса, профиль которого преодолел фильтры, посылали сюда. Но…, к сожалению полковника, имперские законы категорически запрещали активную вербовку любого со сколь угодно высокими способностями или в ком была серьёзная потребность – даже с согласия родителей – прежде, чем он или она достигнут восемнадцати.
– Кроме того, – продолжил МакГрудер, – посмотри на генетический профиль. – Он покачал головой, – сопоставь генную группу «Уйвари»с этим академическим профилем – она никогда не изберёт наш путь. А если она уже принята в ИНК, ты сам знаешь,куда это ведёт.– Он вновь покачал головой и добавил с кислым выражением. – Жаль…, она идеально нам подходит.
– Я согласен, Сэр, – сказал лейтенант. – И я также согласен, что она несомненно будет под большим давлением, чтобы выбрать ИНК. Но я считаю, что необходимо продолжить наблюдение за ней. Особенно, когда мы рассматриваем это. – Он послал новую команду через свой нейроинтерфейс, и его компьютер покорно открыл ещё одно окно.
– Вы уже отмечали генетический профиль, Сэр. Большую его часть она получила со стороны семьи её отца, но я думаю, что Вы могли бы посчитать не безынтересными данные её дедушки по материнской линии.., – вежливо продолжил он.
* * *
– ... таким образом, Али, я указал лейтенанту, что это была Плохая Идея. – Себастьян О’Шогнеси хихикнул и покачал головой. – ... а она сказала мне, чтоона - командир взвода, а я - всего лишь ротный сержант. Что означало: каким способом действовать - решать ей. И мы выполнили приказ.
– И что было потом? – с усмешкой спросила его внучка, блеснув зелёными глазами.
– А потом, после контрольного штабного разбора миссии, лейтенант вызвала меня в свой офис и сказала мне, что «Капитан... порекомендовал ей подумать о надлежащих отношениях между свежеиспечённым лейтенантом из Академии Нового Дублина, и ротным сержантом с девятнадцатью стандартными годами службы в Корпусе», – улыбнулся в ответ девочке О’Шогнеси. – К её чести, – она приняла это как морской пехотинец. Я был прав, признавая право старшинства и никогда не позволяя ни одному из нас забывать, что она всё-такибыла лейтенантом, а я всего лишь Старшим Сержантом. Сколь не двусмысленно это звучит, но лейтенант Чоу была хороша. Упряма, как большинство из лучших, но умна. Достаточно умна, чтобы признавать свои ошибки и учиться на них. Однако я не знаю, смогла ли она когда-нибудь потом выяснить, что капитан преднамеренно позволил ей провалить ту учебную операцию, чтобы указать на это. Но, Али, это – именно то, что ни один хороший офицер никогда не должен забывать. Всегда есть кто-то кто опытнее или знает твою работу лучше и качество хорошего командира – использоватьопыт такого человека, особенно если он сержант-сверхсрочник, занимающийся этим делом примерно столько времени, сколько ты живёшь, не перекладывая при этом на других свою собственную власть и ответственность. Именно поэтому любой хорошийофицер знает, что именно на сержантах по-настоящему держится Корпус.
Его внучка на мгновенье взглянула на него своими посерьёзневшими глазами на четырнадцатилетнем лице, затем кивнула.
– Я знаю, насколько я сама очень не люблю признавать свою неправоту, – сказала она. – Я держала бы пари, что для офицера признать это намного тяжелее. Особенно, если она будет новичком и будет думать, что выглядя «слабой», подрывает свою власть.
– Точно, – согласился Себастьян и посмотрел на свой наручный комм. – И разговор о том, как быть неправым, – продолжал он, – не является там чем-то ещё, что ты, как предполагается, делаешь прямо сейчас вместо того, чтобы сидеть здесь, подбивая меня к болтовне?
Девочка заморгала, затем бросила взгляд на экран собственного комма, и пружинисто вскочила на ноги.
– Мой Бог! Мама убьёт меня! Пока, дедушка!