Опрокинутый стол представлял собою какое-то временное укрытие, блокируя лучи парализаторов, и в его руке мгновенно вырос короткоствольный пистолет-пулемет.
Появился кто-то с винтовкой, и от пробитой крышки стола полетели щепки. Стол больше не был защитой, и он нырнул влево, выставившись как раз на столько, сколько требовалось, чтобы засечь стрелка с винтовкой. Мерзко крякнул парализатор Бен Белькасема, и винтовка упала на ковер. Инспектор этого уже не видел. Он выхватил взглядом слабо подергивающуюся фигуру ДеФриз – и вспомнил инструктаж Танис Като.
Она умирала, и он выругался, распиливая очередью следующего стрелка. Грохот выстрелов пробудил в огромном зале гулкое эхо, крышка стола продолжала трещать от новых попаданий, охрана Квинтаны уже наверняка спешила на шум. Кто-то вырубил освещение, и начался хаос полнейший.
***
Тисифона изо всех сил боролась с блокировкой. Тщетно. Она должна была попасть к главному процессору, чтобы подключить внутреннюю аптеку, но введенный стимулятор искренности гасил сознательные нервные импульсы, и вход процессора был вне досягаемости. Она не могла туда попасть, но она должна... Должна!
И тут ее озарило. Блокировка не могла отрезать непроизвольные рефлексы мускулатуры, не убив жертву, и выходпроцессора простирался на все функции Алисии. А это значило...
***
Бен Белькасем вскрикнул и выронил пистолет-пулемет. Вольфрамовый шип пробил его руку выше локтя. Боли он почти не чувствовал. Через какие-то минуты онипоявятся со стороны разбитого окна, и он будет таким же мертвецом, как и Алисия ДеФриз. Им управляла храбрость, не здравый смысл. Его парализатор сверкнул – семьдесят кило покойника грохнулись на ковер – и вызвал вспышки ответного огня. В его сторону летели пули и сердечники, лучи парализаторов вспыхивали в темноте. Он не боялся, для страха не было времени, но сквозь буйство адреналина его пронизывала горечь полнейшего поражения.
Но вдруг погасли вспышки нащупывавшего инспектора пистолета-пулемета, вместо них с позиции стрелка донесся смертный хрип... Бен Белькасем с удивлением понял, что это сделал не он...
Момент шока – и снова стрельба. Стрельба короткими очередями, как будто тьма не была помехой, – но в него больше никто не стрелял. Он привстал и с глупым видом вытаращил глаза.
Он не имел представления, почему она жива, как убрала человека, из оружия которого стреляла, но это было несущественно. Твердая рука с прецизионной точностью убирала охранников. Она была призраком, появлявшимся среди вспышек, чтобы тотчас исчезнуть в темноте, балериной смерти, и выкрики и стоны умирающих были ее сопровождением.
Но вот ее магазин пуст. Осталось трое врагов. Бен Белькасем наугад бил в их направлении из парализатора, отчаянно пытаясь ее прикрыть, но зеленый луч уже хлестнул капитана ДеФриз.
Инспектор в отчаянии зарычал, Алисия тоже издала какой-то звук, но почему-то не предсмертный... и почему-то не упала. Он в изумлении опустил парализатор. Она убита. Она должнабыть мертва в этот раз. Но «убитая» ввинтилась в человека, стрелявшего в нее, как раз когда еще два луча впились в нее. Ее жертва свалилась с неестественно выкрученной головой, а два оставшихся охранника вскрикнули в ужасе, когда она метнулась к ним. Один судорожно палил в нее, другой предпочел спасаться бегством, но прожил немногим дольше коллега: она настигла его, когда он только приоткрыл дверь, плеснувшую внутрь немного света.
Тут она повернулась к Бен Белькасему, и он поспешно выпустил из руки оружие, подняв здоровую руку:
– Спокойно, спокойно. Свои!
Она на секунду замерла. Одежда на ней дымилась. Ледяные глаза смотрели на инспектора с нечеловеческим спокойствием.
– Бен Белькасем. Я Фархад Бен Белькасем, – отчаянно повторял он, понимая, что она его узнала. – Я...
– Позже. – Ее голос был таким же нечеловечески спокойным, как и выражение лица. – Прикройте дверь.
***
Он подобрал оружие и бросился к двери, даже не подумав спорить. Только сейчас он понял, каким коротким и жестоким был бой. Инспектор неуклюже, работая здоровой рукой, загнал новый рожок в пистолет-пулемет, и только после этого в коридоре появились первые из вооруженных слуг Квинтаны. Он уложил трех, остальные отступили, и можно было на мгновение обернуться.