ковой отсталостью при всех усилиях народной власти тут нельзя покончить так быстро, как хотелось бы.
И македонское село Теарце, куда мы приехали, мало походило на зажиточные красивые села Словении или Сербии. Острый минарет мечети и восточная кривизна улиц напоминали о прошлом. Тут было немало старых домов: внизу — хлев, вверху — жилье. Теперь держать скот в домах запрещено; часть нижних помещений пустует, а кое где пробиты окна.
Среди новых сельских зданий лучшими, бесспорно, были двухэтажная школа и монументальный дом задруги «Три води».
Кстати, о самом понятии «задруга». У нас часто говорят: «Задруга? Ну, это вроде колхоза». Однако вы найдете это слово во многих книгах доколхозных времен, потому что задруга в первоначальном понятии — древняя семейная община сербов.
В Сербии мне рассказывали о задругах, созданных еще в годы королевской власти и отмечавших недавно свои юбилеи. Наконец в югославских городах мне приходилось видеть многочисленные «бриячко стрижаль ные» и сапожные задруги. Таким образом, понятие «задруга» и весьма почтенное по возрасту и весьма емкое по содержанию.
Задруга «Три води» («Три источника») принадлежит, как я уже упоминал, к общим земледельческим кооперативам, самым распространенным в стране и заметно отличающимся от трудовых задруг.
Иногда эти кооперативы сравнивают с известным нам товариществом по совместной обработке земли — первичной формой коллективного хозяйства. Но это не совсем правильно. В товариществах обобществлялось землепользование, а на время полевых работ объединялись труд и средства производства.
В задругах общего типа этих признаков может и не быть. Я бы сказал, что название «земледельческий кооператив» нередко не столько выражает основной характер его деятельности, сколько отражает то обстоятельство, что в нем объединились именно земледельцы, а не кто либо другой. Объединиться же они могут и для того, чтобы выгоднее продавать собранное на своей земле, и выгоднее покупать то, что им нужно в своем личном хозяйстве.
Задруга «Три води» дважды меняла устав: сначала была снабженческо сбытовой, потом реорганизовалась в высший тип — в трудовую задругу, а в 1953 году вернулась на исходные позиции.
С историей задруги меня знакомит ее управляющий Мито Серафимовски.
Мы сидим в просторной комнате. Она обставлена мебелью городского типа. За стеклом шкафа — тома «Служебного листа», в котором публикуются законы и распоряжения. На маленьком столике — телефон. Ни планов земельных наделов, ни дипломов сельскохозяйственных выставок, ни даже барометра — ничего, что напоминало бы о труде на земле. Больше всего комната похожа на контору небольшого торгового предприятия, каких я уже видел немало.
Задруга объединяет сто двадцать хозяйств. А сколько земли? Управляющий по привычке щелкает костяшками счетов: четыре гектара получено из государственного земельного фонда, двадцать и пять десятых гектара дали в пользование задругарцы, получающие за это ренту; итого двадцать четыре и пять десятых гектара.
Как раз средняя цифра, заинтересовавшая меня при перелистывании статистического сборника! Я говорю об этом управляющему. Но он считает, что средних цифр тут выводить вообще не стоит: разве я не знаю, что почти две трети сельскохозяйственных кооперативов общего типа вообще не имеют никаких своих земельных участков и не занимаются коллективным сельским хозяйством?
— Но чем же они, в таком случае, занимаются?
— Снабжение, скупка продукции, услуги при обработке крестьянских участков…
Задруга, говорит управляющий, не стесняет инициативы своих членов. Хочешь — покупай товары или удобрение на задружном складе, хочешь — поезжай в город, выбирай там. Собрал урожай на своей земле — можешь продать задруге, можешь погрузить на ишака и везти на базар.
Но базар — дело гадательное, задруге все же продавать надежнее. Почему? Ну вот, скажем, фасоль. Допустим, задруга покупает ее у селяков по шестьдесят динаров кило, а на базаре, говорят, дают по семьдесят. Но пока селяк собрался в город на рынок, там, глядишь, цена упала до пятидесяти динаров…
Задруга же, если ей удалось продать по семидесяти динаров, девять динаров оставит себе на расширение хозяйства, а один доплатит к тем шестидесяти, которые член задруги получил сразу.
— Ну, а вдруг ей самой придется продавать по пятьдесят?
— Загубим на фасоли, возьмем свое на яблоках. Как нибудь сбалансируем. Дело торговое! — смеется управляющий.
— Сколько же земли в частном владении у членов задруги?
— Гектаров двести с лишним, — неуверенно говорит управляющий.