В коммуне Крань в этом смысле ничего противозаконного не было, но деньги и ей очень и очень нужны, например на постройку школ. Хотя коммуна считается одним из культурнейших уголков Югославии, однако на каждого ученика в Кране, говорит Хафнер, приходится все же вдвое меньше кубатуры школьного здания, чем в большинстве стран Западной Европы.
Я еще долго беседовал с Винко Хафнером, говорил и с другими работниками коммуны Крань, побывал на самом крупном ее предприятии — заводе «Искра», выпускающем телефонные аппараты и кинодемонстра ционные установки. И все же у меня осталось немало неясных вопросов, и среди них — один, главный: поче
му югославские друзья твердят, что их коммуна — самый удобный механизм общественного управления?
Во главе коммуны стоит выборный народный комитет. Но выборность народной власти осуществлена, как известно, не только в Югославии и притом много раньше, чем в Югославии.
При комитете работают различные комиссии, к участию в которых привлекаются жители коммуны. Но ведь и это не новость в демократической практике, не какая то специфическая особенность народных комитетов югославских коммун.
Может быть, органы власти коммун имеют больше прав, больше самостоятельности, чем схожие с ними органы в других странах, например в Румынии?
Моих наблюдений для какого либо вывода здесь недостаточно, и я позволю себе сослаться на известное выступление Эдварда Кар дел я:
«В последние годы мы сделали важные шаги в направлении создания рабочих советов, коммун и других демократических форм общественного управления. Однако за последнее время мы остановились в развитии этих органов. Можно даже сказать, что почти в течение двух последних лет различными экономическими и другими постановлениями в такой мере ограничивалась самостоятельная деятельность рабочих советов и коммун, что она в некоторых вопросах была сведена до недопустимого минимума (например, в системе заработной платы), и это наше вмешательство имеет кое где тенденцию прямого превращения в административно бюрократические методы руководства».
Он же говорил и о том, что в настоящее время коммуны почти по всем сколько нибудь значительным вопросам обязаны запрашивать согласие районов, а те, в свою очередь, — согласие республик…
ИЗБРАННИКИ И ЧИНОВНИКИ
Знакомство с югославской системой самоуправления я продолжил в Любляне, столице Словении, и в Загребе, столице Хорватии.
Хорватия — вторая по величине после Сербии народная республика, а Загреб — второй по величине после Белграда город Югославии; многие находят, что красотой и благоустройством его улицы и площади превосходят белградские.
Тут православные церкви уступили место католическим; площади больше похожи на парки, где в тени гигантских платанов темнеют бюсты героев освободительной борьбы и любимых поэтов; заботливое городское управление даже мусорщикам на западноевропейский манер надело форменные фуражки и выдало урны самокаты на велосипедном ходу; над парикмахерскими висят начищенные медные эмблемы — тазики цирюльника.
В Загребе есть расположенный на возвышенности Горний Град — самая старая часть города — и занявший низину Доньий Град. Туристов водят в Горний Град через ворота древней башни. Здесь под закопченными сводами теплятся толстые восковые свечи и набожные горожане бьют поклоны перед темным распятием. Чтобы при коленопреклонении не пачкались брюки и юбки, для удобства молящихся предусмотрительно устроены деревянные низенькие скамейки.
Между коммуной Горного Града и коммуной Донь его Града произошел не очень давно серьезный пограничный инцидент. Грады заспорили из за улицы. Улица оказалась как раз на границе их коммун. Куда же ее отнести?
«Наша улица», — твердили горноградцы. «Как бы не так, она исторически, этнографически, экономически всегда тяготела именно к нам», — возражали донье градцы.
И улица то небольшая, без выдающихся исторических памятников и реликвий, да на ней много магазинов с большими оборотами и хорошей прибылью. Тут было из за чего поспорить! Осталась она в конце концов за Доньим Градом.
Об этом забавном случае рассказал мне Ратко Па сарич, референт загребского народного комитета, объединяющего десять городских и семь сельских пригородных коммун.
— Да, коммуны у нас допускали грешки (ошибки). Каждой хочется иметь побольше денег. Но мы стараемся экономически уравновесить их. Если в одной сосредоточивались крупные предприятия, другой давались торговые улицы, пригороды.