Покинув свое укрытие я подошел поближе к месту по которому проехало это странное видение. В траве блестящей от покрывшей ее росы, четко виднелись две параллельные линии - следы от колес. О Боже, почему в это мгновение ты не лишил меня рассудка? Тогда бы мне не пришлось испытать столько страдании и пролить столько слез!
Мое сознание терзалось тысячью ужасных подозрении. Я стоял неподвижно посреди аллеи, мой лоб задевали черные крылья летучих мышеи, однако мои страхи частично уже исчезли и колдовству ночи более не удавалось растревожить мои нервы. Я пытался разрешить зловещую задачу противоречивыми условиями которой я обладал Так были ли они мертвы? Или же все-таки живы? Можно было выбрать лишь одно из двух. В какой именно момент мои глаза обманули меня? Я колебался, не зная, что выбрать. У меня сложилось впечатление, что, вступив в стены нашего замка, я попал в сказку, в одну из тех страшных легенд, которыми по вечерам зачитывалась моя бедная мать. И вместе с тем это явно был не сон. Я даже чувствовал, что мое любопытство возрастает все больше и больше. Наконец, после длительных сомнений я все же решил возвратиться невзирая на таинственные опасности, возможно, окружавшие меня, я считал своим долгом возвращение, чтобы найти хоть какой- нибудь знак, который помог бы мне разобраться во всем, какое нибудь новое доказательство. Если бы моя любимая действительно оказалась мертва то я бы отказался от своих планов. Но если она жива, если... Перекрестившись дабы снискать себе защиту ангелов, я осторожно направился к замку, обходя стороной перекрестки аллеи, круглые поляны - словом, все те места которые были хорошо освещены луной. Понапрасну я напрягал слух - кроме трелей соловья и доносящегося издали кваканья лягушек ничего не было слышно...
Я долго всматривался во двор замка, на котором вырисовывались симметрические тени двух башен и фантастические силуэты флюгеров. Уступлю ли я страху, находясь так близко от цели? Внутренне увещевая себя, я неожиданно решился и преодолел в несколько прыжков те десять - пятнадцать тауз (7) отделявших меня от злополучного салона. За стеклянной дверью по прежнему мерцал свет канделябра Я медленно посмотрел сквозь стекло и ледяной холод пронзил меня до костей. Они все трое так и сидели здесь, хотя уже не на тех местах, - они переместились! Черт возьми! Да ведь они, вероятно, совершив прогулку по парку только что вернулись обратно. Я полагаю, что меня спас гнев здоровая реакция широкой натуры, унаследованной мной от отца. Посему я без всяких колебании вошел в комнату.
- Вот я! - сказал я. - ...Мюзияк!
Мои слова прозвучали странным образом в пустоте салона. Никто даже и не шелохнулся лишь пламя свечи слегка дрогнуло потревоженное моим приходом. Вокруг меня вращались огромные тени, и, казалось, на какое-то мгновение неподвижные силуэты трех Эрбо похожих на мраморные изваяния, ожили. Они сидели все в тех же глубоких креслах, в которых я их увидел в первый раз. Барон все же несколько приблизился к своей жене. Он вновь положил свои руки на подлокотники, а в пепельнице догорала его сигара. Рядом с баронессой стоял низенький столик с корзинкой для шитья а на ее пальце был теперь наперсток. Клер... Однако к чему продолжать? Царящее молчание не может обмануть даже очень скептически настроенного человека. Совершенно очевидно что эти тела были лишены жизни словно восковые фигуры имеющиеся в некоторых музеях и снабженные пружинами, заставляющими их двигаться, дабы поразвлечь публику. Но, быть может передо мной просто великолепно сделанные манекены? Едва эта мысль пронеслась у меня в голове, как я ее тут же с отвращением отвергнул. А чтобы заставить замолчать это второе "я", которое вот уже час, как докучало мне своими нездоровыми умозрительными построениями, повинуясь не знаю какому инстинкту насилия и страха я взял блестящие в корзине ножницы и, примерившись к руке барона, быстрым движением ударил ими ее. Лезвие задело большой палец правой руки глубоко ранив его. На краю раны появилось нечто вроде коричневой серозной жидкости которая немедленно свернулась, и из моего горла невольно вырвалась насмешка. Барон уже так давно был мертв, что даже кровь в его венах застыла. Я мог сколько, угодно изощряться, ударять их ножницами... однако я был не в состоянии вырвать всех троих из объятий смерти...
Ноги мои подкосились, и я лишь чудом удержался на них благодаря усилию воли. Голова давала знать о полученном мной ударе. Бросив ножницы, я осенил крестным знамением три трупа, а затем украдкой удалился, будучи не в состоянии ни думать, ни стонать, чувствуя полнейшее изнеможение души и тела... В тот момент, когда забрезжил восход, я добрался до гостиницы и ценой последних усилий вскарабкался на балкон своей комнаты. Рухнув на кровать, я погрузился в сон, похожий на смерть...