— Потом закуришь! Выкладывай свои новости!
Но поручение, данное Койвунену, было настолько серьезно, что сказать его можно было, лишь затянувшись крепким дымом.
Он вычистил трубку тщательнее обычного, продул через нее несколько раз воздух и, убедившись, наконец, что все в порядке, набил табаком.
— О каком хозяине ты говоришь? Не тяни, добрый человек!
Койвунен пошарил в карманах, но спичек не оказалось. Ему протянули сразу десять зажженных спичек. Койвунен прикурил и досказал свою новость:
— Хозяином в этом доме отныне будет Микола Петрович Степаненко, муж нашей именинницы Оути Ивановны…
На некоторое время воцарилось молчание. Потом раздались дружные радостные возгласы и баянист заиграл торжественный марш.
Крики и шум далеко разносились в летней ночи, врываясь в открытые окна домов и привлекая все новых гостей. На столе появились полные бутылки. Степаненко подняли на руки и понесли вокруг дома. Оути Ивановну разыскали на кухне и, несмотря на ее сопротивление, вытащили во двор и тоже понесли на руках.
С трудом освободившись, Оути Ивановна бросилась на шею к Айно:
— Айно, дорогая! Николай сказал: мама, не оставайся одна! И сейчас нас уже трое. Анни тоже остается у нас…
Айно смеялась и ласково гладила Оути Ивановну.
— Такой человек, как вы, никогда не останется один.
На следующий день из запани в открытое озеро отправили последний плот связанных сплоточной машиной пучков. Длинный плот выпрямился. Маленький, бойкий буксир дал гудок, и плот, покачиваясь на волнах, стал удаляться все дальше и дальше.
С озера дул свежий ветер. Пенистые волны с шумом ударялись о прибрежные скалы и песок. По небу плыли лоскутки легких облаков. Высоко над волнами кружилась чайка с распростертыми крыльями. Казалось удивительным, как она держится в воздухе: ее крылья долго-долго оставались почти неподвижными. И вдруг, словно подстреленная, она камнем полетела вниз. А у самых волн опять круто взвилась вверх.
В чем-то неуловимом чувствовалась уже осень — то ли в запахе прелой воды, то ли в желтеющих лучах солнца.
Воронов, Кирьянен и Степаненко, словно по уговору, пришли на берег, чтобы проводить последние бревна.
— Смотри, как плещет! — проговорил Воронов, указывая на открытое озеро.
— Пусть плещет, места хватит! — улыбаясь, ответил Степаненко.
1952