Анни принесла из библиотеки книги, брошюры, подшивки газет.
— Давай будем сперва читать вслух. А потом составим план доклада.
…Какая упрямая прядь волос была в тот вечер у Анни! Читая, она все время откидывала ее назад, прятала за ухо, а прядь снова лезла на лоб, закрывая глаза.
— Дай я буду держать твои волосы, — пошутил Николай.
— Не мешай! Записывай! — коротко ответила Анни, но Николаю показалось, что она вовсе не сердится.
Он осмелел, пододвинулся к девушке и стал руками придерживать эту прядь. Анни отбросила его руку, а когда он снова положил ладонь на ее голову, как будто и не заметила этого.
Анни читала какую-то статью, но Николай ничего не слышал, ему хотелось одного: чтобы эта статья была бесконечной. Ведь когда Анни прочтет ее до конца, она встанет и скажет: «На сегодня хватит».
Однако этого не случилось. Прочитав статью, Анни долго сидела задумчивая, потом сказала:
— Давай будем мечтать!
— О чем? — Николай не понял.
— Мечтают всегда о хорошем, только о хорошем, — ответила девушка.
Однако мечтать они так и не стали. Анни стала рассказывать, как она училась в Петрозаводске в техникуме и жила у тети, о своих подругах, о том, что они любили пускать по классу бумажных голубей.
— Мы были озорные! — не то с сожалением, не то с гордостью сказала она.
Такие вечера стали частыми. Николай читал с Анни о крупных гидростанциях, делал выписки, вместе они составляли и план. Услышав как-то от Воронова, что с Туулилахтинского сплавного рейда будут отправлять древесину в Каховку, он поспешил к Анни:
— Знаешь, что я хочу включить в доклад? Мы, туулилахтинские сплавщики, тоже строители Каховки. Ведь это здорово!
Никулин перешел с коссы на камень и стал следить оттуда за ходом древесины. Мелькнула мысль: хорошо бы на этом пороге построить из камней и цемента такую запруду, какая только что образовалась из льда. Вода поднялась бы еще выше, и ее можно бы направить в турбины. На реке много порогов. Вот бы поставить на них гидростанции! Он, пожалуй, скажет об этом в докладе.
Вдруг Николай услышал шаги за спиной. Он быстро обернулся. Из лесу вышла девушка в синем лыжном костюме, с кожаной полевой сумкой в руке.
— Анни?
Девушка остановилась и почему-то прижала руки к груди.
— Николай, как ты сюда попал?
— Я? Я в бригаде Потапова. Сплоточную машину нам еще не вернули, — говорил он быстро, словно оправдываясь. — Где ты была? Хоть бы позвонила!
— Куда же мне было звонить? Я ведь не знала, что ты здесь…
— А где же сплавщику быть, как не на сплаве! — не без бахвальства произнес он. — Вот помогаю бревнам пройти! Тут очень трудный участок. — Потом растерянно признался: — Я поехал на сплав еще и потому, что знал, ты где-то здесь…
Анни усмехнулась:
— Где же ты собирался найти меня? Вчера я была на озере, сегодня на реке Пуорустаёки, вечером пойду на Большую заводь вместе с Кирьяненом.
— Побудь здесь хоть завтрашний день! — попросил Николай.
Анни присела на камень рядом с ним. Николай взял ее маленькие загорелые руки в свои. Он словно боялся, что Анни убежит от него, и торопливо заговорил:
— Все-таки я нашел тебя! А если бы я торчал в поселке, когда бы мы еще встретились? Мать у меня догадливая: когда я собирался сюда, она вдруг сказала: «Зачем ты пойдешь? Жди здесь, она сама придет!» То есть ты. Как она догадалась?
— А ты что?
— Я ей про сплав и всякое такое.
— Матери надо всегда говорить правду, — задумчиво сказала Анни. Потом, улыбнувшись, добавила: — И надо слушаться!
— Ну уж нет! Она говорит: жди. Я ждал. Просыпаюсь утром, первым делом смотрю, топится ли у вас печь. И как вижу густой дым, думаю: может, приехала, может, это тебе завтрак готовят? Бегу в клуб, — может, там знают? Смотрю, не выходишь ли ты из дома. А тебя все нет и нет!
Анни слушала Николая и задумчиво смотрела на реку, текущую у их ног. Ей хотелось сказать ему что-нибудь хорошее. Она взглянула на юношу, но через его плечо вдруг увидела, что на пороге началось что-то неладное.
Льдины, которых уже давно не было видно на реке, показались снова. Они плыли к порогу сплошной массой, и среди них чернели бревна, какие-то обломки балок, сваи… Вода, еще минуту тому назад такая кристально чистая, теперь стала мутной и грязной. Она все прибывала и прибывала. Камни, по которым Николай карабкался на ледяной вал, теперь покрывались водой.
Николай и Анни вскочили на ноги и, пораженные, стали отступать к берегу. Где-то далеко вверх по течению раздавались неразборчивые крики.