— Там дуют ветры, там есть молодежь и там строят, — на все сразу ответила Анни. — У вас красивое имя, Лидия, — добавила Анни, помня, что Лидия похвалила название поселка.
Они пошли в город. Анни стала рассказывать о Туулилахти — о парке при клубе, о Пуорустаярви, о гидроэлектростанции на Хаукикоски, о том, что из Туулилахти древесина направляется на Каховку и в Куйбышев.
Лидия сказала, что болтать им, собственно, некогда. Надо заказать поскорей литературу.
Скоро они почувствовали себя старыми друзьями. Лидия доверчиво сказала Анни:
— У меня есть большая тайна. Обещай, что никому не окажешь! Я пишу стихи. Их уже печатали. Поэтому я и хочу поехать к таким людям, о которых еще стихов не писали.
Анни рассмеялась:
— А как же ты сможешь сохранить свою тайну, если твои стихи будут печатать?
Об этом Лидия не подумала, как и не думала о том, почему это надо держать в тайне.
— В поселке есть инженеры, учителя, врачи… — перечисляла Анни. — Но своего поэта у нас еще не было. Это хорошо, Лидия, что ты пишешь стихи. Ты будешь первой поэтессой Туулилахти.
Их догнал молодой человек в легком летнем пальто на руке. Анни отступила в сторону, чтобы пропустить его, как вдруг человек воскликнул:
— С каких это пор туулилахтинцы стали такими гордецами, что не признают своих?
Анни вскрикнула от удивления:
— Петр Иванович, вы ли это?! — Она долго оглядывала Александрова. — Как ваше здоровье? Вы так загорели, что вас и не узнать.
— Здоров, здоров, — ответил Александров. — Везу в Туулилахти пять килограммов нажитого веса.
— Неужели прошло уже два месяца? — удивилась Анни. — Как время-то идет!
— Что у вас новенького?
— Ох, так много нового! — Анни не знала, с чего начать. — Электростанцию пускают в ход буквально в эти дни…
— Да, мне писали об этом. Молодцы ребята! Вот не ожидал!
— А вы что думали?
— Я-то? — Александров чуть смутился, но быстро оправился. — Я думал, что так и должно быть.
Александров заставил Анни повторить все, о чем он уже знал по письмам, — о бортовых упорах, которые Николай со Степаненко установили на сплоточной машине, о новой шпалорезке, о буре на Пуорустаярви, о разрушенной плотине, о Степаненко… Он расспрашивал обо всех мелочах, словно проверял тех, кто ему писал.
Анни представила Александрову Лидию.
— Познакомьтесь. Лидия Воробьева, наш новый библиотекарь.
— А что же Матрена Павловна? — удивился Александров.
— Ищет, где было бы поспокойнее, где не дуло бы так сильно, как в Туулилахти. А Лидия любит ветер.
…Айно Андреевна была на платформе. Блестящими от радости глазами она видела только Петра. Загорелый и здоровый, он еще на ходу соскочил с поезда.
Как мечтают близкие люди о встрече! А в момент встречи они часто не находят слов, говорят о всяких пустяках, второстепенных делах, словно сознательно стремятся заглушить переполняющие их чувства.
Айно спросила у Петра, когда он выехал из Ленинграда, хотя знала это из телеграммы. Петр в свою очередь спросил, долго ли Айно ждала поезда, хотя видел по ее глазам, что она все эти два месяца считала дни, часы и минуты в ожидании этого поезда.
Анни встречала мать.
— Ну, как отец? — тихо спросила Анни, стесняясь Лидии.
Мать утерла передником глаза.
— Не знаю, доченька, что из нашей жизни получится. Отец такой же! Все пишет и пишет, всех бранит, и тебя тоже. Собственную дочь!..
— Муамо, тогда я домой не пойду!
— Приходи, доченька, вечером, когда он ляжет спать. Не забывай матери, доченька!..
— Что ты, муамо, да я…
Нет, с отцом жить она не будет, а маму возьмет к себе — вот тот выход, который она так долго искала!
— Муамо, ты должна жить со мной, уйти от отца, как и я… — начала она.
— Что ты, что ты! — испугалась мать. — Как же я старика оставлю? Двадцать пять лет вместе прожито!..
— Муамо, муамо, как же нам быть?
Айно и Петр шли впереди и о чем-то тихо беседовали. К ним присоединился и появившийся откуда-то Воронов. Айно остановилась и крикнула Анни:
— Почему ты отстаешь? Идем скорей!
Анни чувствовала растерянность. Она понимала, что Айно сейчас нужен только Александров. Но куда-то надо было идти. Да и Лидию нельзя же оставить на улице.
В это время подбежала запыхавшаяся Оути Ивановна.
— Пойдем, доченька, я ждала, ждала, а как надо было идти на станцию, не могла оставить больного. Пойдем же скорее, расскажи о Николае, как он…
Акулина молча поплелась за дочкой к Оути Ивановне.