— Разве сегодня я не должен идти в «Господский двор»?
— Нет, иди к Варнаве! — взволнованно воскликнула Фрида. — Сделай одолжение, пойди сперва к ним, а потом уж в «Господский двор». У всякой истории всегда не одно начало, а несколько, наша с тобой история началась в «Господском дворе», значит, туда ты пойдешь после всего прочего, А дальше будет видно.
К. взял поданную Фридой чашку кофе. Белая чашка с голубыми цветочками, горячая, К. долго грел о нее руки, потом начал пить. Фрида стояла рядом и смотрела на него с досадой, кофе себе она даже не налила.
— Разве я не должен придерживаться определенного порядка в том, когда и куда идти и с какими людьми встречаться?
— Порядка давно нет, — ответила Фрида. — Ты его нарушил, когда во второй раз отправился к Старосте Деревни и второй раз с ним говорил. Нарушил и тем, что стал ходить на прогулки, которых раньше не совершал. Но, может быть, порядок совсем не имеет большого значения. Кто его знает, может, мы вспоминаем о чем-то без всякой последовательности и не перебираем события одно за другим в том порядке, в каком они происходили? Может быть, вспоминая о чем-то, мы выстраиваем картинки одну за другой как нам хочется, находя в них сходство? Но тут, правда, нас всегда одергивают, потому что такие воспоминания означают, что мы непокорны. Они противоречат закону.
— Они следуют своему собственному закону, — возразил К.
— Нет никаких собственных законов!
— Разумеется, есть. — К. медленно пил кофе мелкими глотками. — Судя по тому, что ты сейчас сказала, можно предположить, что ты тоже иногда сомневалась в справедливости указаний Замка.
— Сомневалась? — Словно защищаясь, Фрида выставила перед собой руки. — Никогда! Хотя не все указания были понятны. Но, видишь ли, благодаря нашим непокорным воспоминаниям они становились абсолютно понятными, во всех деталях. — Фрида помолчала, затем спросила: — А почему ты сказал «тоже»? Никто не сомневается в справедливости решений Замка, кроме Амалии. Впрочем, ты сказал, что не знаешь ее.
— С ней мне еще предстоит познакомиться. — Беглый взгляд, в первый день брошенный К. на Амалию, когда та стояла в толпе глазевших на него деревенских, конечно же, нельзя было считать знакомством.
— Пойдешь? — спросила Фрида.
К. равнодушно ответил:
— Раз это предусмотрено...
— Значит, идешь! В гости к мертвым идешь, — вдруг объявила Фрида. — Вот именно, к мертвецам, которые уже ничего не помнят о жизни, да и живут в гробу. — Она подлила К. еще кофе, потом свернула одеяло, встряхнула и убрала мешок с соломой. — Кофейник и чашки оставим здесь, их дала Учительница, а все остальное уложено. Сюда мы больше не вернемся. — Она открыла окно. Вероятно, неподалеку кто-то стоял и ждал. Во всяком случае, Фрида кому-то помахала из окна. Немного позже вошел Иеремия. Не поздоровавшись, он молча погрузил все, что приготовила Фрида, на маленькую ручную тележку и быстро ушел.
— Вы с ним договорились заранее? — спросил К.
Фрида кивнула.
— Когда?
Она не обязана давать ему отчет.
— Нет, конечно. Конечно!.. А почему бы тебе не позавтракать со мной?
С каких пор для него имеют значение такие вещи? — Фрида направилась к двери. К. решил, что резкий тон Фриды можно объяснить ее усталостью, и не задерживал ее, уходит так уходит, но потом встал и подошел к Фриде.
— Я не хотел тебя обидеть, а если все же обидел, то готов извиниться по всей форме.
— По всей форме! — крикнула Фрида. — По всей форме! Разумеется, вполне в твоем духе! Позавтракаю на постоялом дворе.
— С Артуром и Иеремией?
— С Иеремией, а может, и с Артуром. В конце концов, ты идешь к Варнаве и его сестрам.
— Ты сама меня к ним посылаешь.
— Нет, это ты зачастил к ним! Тайком! Сразу же, как только приехал в Деревню! — закричала Фрида, и вдруг в ее глазах заблестели слезы. — Если уж тебе так надо туда идти, иди открыто, у всех на виду, и входи через главную дверь, а не тайком с черного хода. И не думай, что, скрываясь от меня, получишь больше удовольствия, тебе же приятно не подчиняться Замку и водить за нос бедную Фриду, это тебе доставляет удовольствие, не правда ли?
Она выпалила все это со злостью, и чем больше она злилась, тем спокойнее становился К. Значит, он ей и в самом деле не безразличен, каким бы невероятным это ни казалось. Его удивили слова Фриды о том, что он якобы пытался что-то скрыть. В этом захолустье, где обо всех судачили и сплетничали, не было ни малейшей возможности что-либо утаить. Лучше и не пытаться. Лучше с высоко поднятой головой пройти мимо деревенских, словно они — пустое место.