— Нельзя отчаиваться, — наконец сказал он вслух, — из-за того, что решения не существует. К этому можно привыкнуть.
Учитель удивленно поднял брови:
— Размышляете?
К. отрицательно покачал головой:
— Да нет. Ничего важного. Наверное, просто замечтался.
— Однажды вы уже говорили что-то в таком роде. Если не ошибаюсь, тогда речь шла о какой-то истории. Лучше бросьте вы это.
— Конечно, — терпеливо ответил К. — Я же сказал: ничего важного.
— Между прочим, скоро прибудем на место.
— Уже? — К. потянулся, расправил усталые плечи. — Я думал, дорога более долгая. По всем рассказам выходило, что ехать очень далеко, а оказалось — рукой подать.
Учитель велел кучеру остановиться против ворот «Господского двора» и никуда дальше не ехать. Снова обернувшись к К., он сказал:
— Далеко, близко, — зависит от того, как на это смотришь.
— А не от того, какой делаешь вывод, оценив расстояние? Например, о недостижимости цели.
— А на сей раз что вы имеете в виду?
— Это ведь прекрасное средство для запугивания людей.
— Это вполне приемлемое средство, чтобы вправить кое-кому мозги. Говорят же детям, что дорога слишком далека, потому что знают: ребенок ее не осилит. То же говорят и выбившемуся из сил путнику, щадя его, оправдывая его желание отдохнуть. Или тому, кто тащит тяжелую ношу, чтобы он мог остановиться и перевести дух. Да что толку объяснять! Вы же никогда не слушаете ничьих советов. Мы прибыли. Выходите и осмотритесь пока. — И Учитель громко крикнул возницам, чтобы они поставили повозки полукругом, затем велел деревенским выходить.
К. пришлось дождаться, пока все повозки подъедут и выстроятся в указанном порядке. Он смотрел, как возницы неторопливо устанавливали ручные тормоза, лениво закручивая рукоятку, потом воткнули кнуты куда-то возле козел и подвязали поводья, они долго возились, прежде чем слезть на землю; деревенским тоже, видимо, некуда было спешить. Уже стемнело. Очертания Замка на горизонте понемногу таяли. Он высился в тиши, отрешившийся от обыденной жизни, погруженный в себя и свою самозабвенную отчужденность, которая не отталкивала, но и не привлекала. От него исходил покой, и на мгновение это чувство манящего охватило К. Время было здесь одинаковым для всех, они все в какой-то мере жили в одном времени, плыли по течению в одном вялом, медлительном потоке, и это время было временем Замка. Ожидание тяготило только беспокойного. «Терпение! — сказал себе К. — Вот теперь тебе необходимо терпение, потому что, по всей видимости, никого, кроме тебя, не интересует, что будет дальше».
Но он ошибался. Учитель, соскочивший на землю, едва повозка остановилась, нетерпеливо окликнул К. и предложил ему сойти.
— Или сверху вам лучше видно? — на всякий случай спросил он. — Однако в тот, первый, раз вы стояли внизу.
— В самом деле? — К. не спеша выбрался из повозки.
— Если точно, то стояли вы вот здесь. Это может подтвердить кучер. Кстати, вы его узнали?
— Нет, — ответил К.
— А впрочем, вы же и не видели его вблизи. Но тем не менее нет никаких оснований подозревать кучера во лжи.
— Конечно, нет, — согласился К., однако его мысли блуждали где-то далеко. Слабый снегопад прекратился, снег опять начал таять, смешиваясь с влажной землей. При каждом шаге земля издавала чавкающий звук. К. оглянулся и поискал глазами Фриду. Но ее нигде не было, не увидел он и Гардены, хозяйки постоялого двора.
— Куда она делась? — спросил он.
— Кто? Фрида? Да вы же познакомились с ней в пивной при гостинице, а не здесь.