Витка нырнул в незастёклённый квадрат. Держа ноги наружу, разулся, поставил обувь на подоконник. Нет уж, уходить обратно — так уходить. Может, наград ещё сто лет никто не хватится. Надо всё делать чисто: как будто никого тут и не было. И не волновать хороших людей.
Он мягко соскочил на пол. Постоял минуту, прислушиваясь и вглядываясь, привыкая к темноте, тут, в комнате, ещё более глухой, чем снаружи. И уверенно двинулся к сейфу, невольно улыбаясь: советское "изделие", греющее сердце обладателя чугунным видом и весом… На минуту работы.
Он справился за сорок секунд — на часы не смотрел, но так подсказывал внутренний ритм, безошибочный и точный.
На верхней коробке в небольшой стопке было написано:
Палеев Леонид Викторович
Витька понял, что его трясёт. Как будто холод проник внутрь тела. Руки ходили ходуном. Витька стиснул зубы, заставил себя успокоиться. Взял коробочку и открыл её, прошептав:
— Здравствуй…
Показавшийся невероятно ярким свет лампочки залил помещение.
Витька вскинулся.
На пороге стоял Сергей Степанович.
— Доброй ночи, — невозмутимо пожелал военрук.
— Блин, — тихо и обречённо ответил Витька. Выпрямился, не выпуская коробку из рук.
И, вздохнув, пошире расставил ноги.
Сергей Степанович всё с той же невозмутимостью оглядывал помещение. Прошёлся к окну, осмотрел его, хмыкнул. Витька мог бы сейчас рвануть к выходу, но… какой в этом был смысл? Он стоял возле сейфа и готовился к моменту, когда у него попробуют отобрать коробку с тремя наградами. А он не отдаст.
— Ловко, — оценил Сергей Степанович, присаживаясь за стол. — У тебя талант.
Витька поднял на Сергея Степановича злые глаза и сказал:
— А я был форточником. Ну и медвежатником по совместительству.
— Верю, — кивнул Сергей Степанович — А вот в то, что ты хотел эти вещи украсть — почему-то не верю. Не объяснишь мне такое несоответствие между реальностью и интуицией?
— Не объясню, — ответил Витька, ощущая, что начинает дрожать, и от этой дрожи
никуда не деться — она идёт изнутри.
— Тогда вот что, — Сергей Степанович поднялся на ноги и потянулся. — Бери свою обувку и пошли ко мне. Высохнешь и попьём чаю.
— А? — не понял Витька, не двигаясь с места.
— Я ведь живу при школе, ты что, не знал? — удивился военрук. — Говорю — пошли ко мне, высохнешь. И чаю попьём. Ты с вареньем пьёшь? А то ваше поколение варенье не ценит.
— Я… пью… — пробормотал Витька. — А потом?
— Что потом? — удивился военрук.
— Ну. Милицию…
— Я чайник пойду ставить, — сообщил Сергей Степанович — А ты тут хотя бы минимальный порядок наведи…
…Варенье оказалось земляничным. Такого Витька не ел никогда. Он сообразил это только уже за столом — действительно не ел, так получилось. В маленькой кухоньке тяжело пахло сырой тканью — Сергей Степанович включил калорифер, и спортивный костюм Витьки вместе с кедами и носками висел над ним. Мальчишка закутался в одеяло, а ноги поставил на перекладину под столом — там от калорифера шло отчётливое тепло.
А коробка лежала на столе — между чашками и банкой. Открытая.
— Слава третья степень, Красная Звезда, За Отвагу… — медленно сказал военрук. Он сам тоже ел варенье с явным удовольствием. — Это дорогого стоит…
— Я… — Витька поперхнулся и поставил чашку. — Я не…
— Ты не понял, — спокойно ответил Сергей Степанович — Я не имел в виду деньги. Такие
вещи не меряют на деньги. Это даже не подло. Это просто глупо. Кроме того, в сейфе лежат деньги. И их очень просто взять и куда труднее найти. Но четырнадцатилетний Виктор Ельжевский показывает чудеса ловкости и умения, чтобы взять именно эти награды. Это или глупость — или?.. — военрук посмотрел на прямо сидящего перед ним мальчишку выжидающе. Витька молчал. — Ну что ж, — вздохнул Сергей Степанович — Ложись спать вон там. А завтра утром я тебя отвезу на кордон. Награды верну в сейф. И всё.
— Нет, — Витька сглотнул. Сергей Степанович наклонил голову на бок:
— Что "нет"?
— Я их не отдам, — упрямо сказал Витька.