В заповедной глуши

Все с возобновившимся шумом и гамом стали вылезать из-за стола…

…— Снегу не будет кон ца.
Хлопьев обвал с высоты.
У моего лица
Шаришь вслепую т ы.

Каплями снег на губах.
Привкус талой воды.
Спит под снегами река.
Снег завалил сады.

Из снеговой темноты
Тихо подходят сны…
…В мире, где я и ты,
Будет лишь снег — до весны.

Алька стояла, прислонившись затылком к сосне и сомкнув за ней пальцы. Лицо девчонки было строгим и задумчивым. Витька сидел на обмахнутом от снега пеньке напротив неё, в каком-то метре — глядел на девчонку снизу вверх.

— Какие хорошие стихи, — сказала Алька, глядя поверх головы мальчишки. Витька печально усмехнулся:

— У меня о зиме не только такие есть… Хочешь? Вот…

Асфальт безжалостен зимой.
Лежат замёрзшие тропинки.
Но вас — о ни ведут домой.
Я вижу, как спешат ботинки.

А вы торопитесь бежать,
От ветра спрятав в шарфы лица.
Мимо нахохленных бомжат —
Визитки "северной столицы"

От люка — хоть чуть-чуть тепла,
Но так усталость навалилась…
И за громадой из стекла
За час до срока солнце скрылось…

И это значит — день прошёл.
Мороз вступил в ущелья улиц.
Сосед мой плачет — хорошо.
Другой не плачет — словно умер.

Хочу, чтобы вернулась осень.
У Ромки на щеке — слеза.
И зелень цифры " 38 "
Как бритва, режет мне глаза.

Табло термометра не гаснет.
Как надоедлив этот свет…
Нам некуда идти сегодня
И на еду надежды нет.

Мы прижимаемся плотнее
И Ромка шеп чет: "Не хочу…"
А Колька — он совсем не греет…
Мне лень проверить. Я молчу.

А изо рта курится пар…
Я буду ждать и жить упрямо,
И будет солнышка пожар,
И, может быть, воскреснет мама…

— Иди сюда, — попросила Алька. Но Витька неожиданно замер и прошептал:

— Что это он?

— Кто? — удивилась Алька, прослеживая направление его взгляда. И увидела Вальку.

Сбросив капюшон — осыпавшийся с какого-то дерева снег лежал на длинных волосах — Валька вышел на полянку за деревьями. Он был хорошо виден Витьке и Альке — на серебряном снегу, освещённый вылезшей из-за снеговых облаков луной. Валька был один…

…Нет, не один! Мальчишка и девчонка за деревьями оцепенели.

Прямо перед Валькой, замершим в центре полянки, быстро светлело пятно. С неровными краями, но в основе своей прямоугольное. И там, в этом пятне, всё явственней проступала высокая серовато-жёлтая трава… прозрачное жаркое небо… песчаного цвета камень какой-то дороги…

— Что такое? — пробормотал Витька изумлённо. Но Алька вдруг вскрикнула:

— Он же хочет уйти! Насовсем! Скорее! — и первая рванулась через подлесок наперерез Вальке, уже шагнувшему к светлому прямоугольнику…

…— Ну и что ты задумал?! — Витька яростно тряхнул друга, сидящего в снегу, за обтянутые курткой плечи. Сам он стоял на коленях перед ним. Алька тяжело дышала рядом. — Что ты задумал, что за хреновы фокусы?! Что за Гарри Поттер, блин?!

— Зачем? — скривился Валька. — Ну зачем вы… я никому тут не нужен…

— Балда!!! — заорал Витька и ударил Вальку в нос. Тот запрокинул голову, прижимая лицо сложенными ковшиком руками и глядя испуганно-удивлённо. — Балда!!! А я?! А я как же?! Как я без тебя?! Ты мне, мне нужен!!!

— Бравда? — спросил Валька, отнимая окровавленные ладони от лица. Шмыгнул носом.

— Кривда! — огрызнулся Витька. — А если бы… раз — и всё?! Куда я без тебя?!

— И придумал тоже. Это ведь так захотеть ещё надо, чтобы… — Алька не договорила. Валька, хлюпая, вытирал лицо снегом. Витька зло смотрел на него.

— Ладно, — вздохнул Валька. — Если правда, то… вот…

И он треснул Витьку в нос.

26.

В лес спустились синие сумерки, когда Валька вышел к ручью.

Мороз крепчал. Всё отчётливей яснели в небе звёзды, а дальний закат горел над горизонтом, как остывающая сине-алая полоса вынутого из горна клинка. Дыхание замирало в воздухе плотными облачками пара, звон ручья казался прозрачно-стеклянным, как сама вода в нём, когда Валька, стряхнув трёхпалую рукавицу в снег, встал на колено на бережке.

От воды заломило не только зубы, но и лоб. Валька сдвинул на затылок шапку, вытер снегом лицо и выпрямился на лыжах. Ясно было, что сегодня он уже никаких следов не разыщет, да и времени-то до темноты осталось едва-едва разбить лагерь.