Несколько секунд девчонка смотрел на него, кусая губы. Потом вскочила, вихрем пронеслась десяток метров до обрыва и прыгнула вниз, не останавливаясь, с криком:
— Ва-лан-та-а-айннн!!!
…Светловолосый человек, держа у плеча тяжёлую английскую снайперку "супер магнум", удобно сидел между камней. Толстый ствол винтовки лежал в расщелине, локоть упирался в колено. Оба глаза человка были широко открыты — и тот, который не прятался в прицеле, вдруг слегка сузился…
… Перескочив через убитого в висок мужчину, из руки которого так и не выпала "гюрза", светловолосый человек подскочил к обрыву, грубо растолкав гомонящих и палящих вниз из своих "узи" татар. Далеко внизу и впереди размашисто плыла, то и дело ныряя, девчонка. До неё было метров четыреста уже — расстояние не для "узи", и солнце горело на рыжих волосах.
Не говоря ни слова, человек набросил на локоть петлю винтовочного ремня.
Встал плотнее.
Ствол качнулся и замер, как часть статуи.
Слегка сузился левый глаз…
…Несколько секунд человек ещё смотрел в прицел на то место, где скрылась поднятая рука. Потом бросил татарам по-русски:
— Этого убрать, — кивнул на лежащего мужчину. Сам присел рядом с трупом, сгрёб клочки бумаги, отодвинув зажигалку. Перебрал их. И, усмехнувшись углом жёсткого рта, достал мощный радиотелефон. — Да. Да, я. Да, в порядке. Свясьцы. Ельжевский.
— В Лондоне вас ждут люди, — пульсировал в телефоне холодный голос, искажённый расшифровкой скрэмблера(Устройство, позволяющее передавтаь и принимать информацию секундным "пакетом". При использовании скрэмблера практически невозможно успеть засечь место передачи.). — Срок подготовки — месяц. Всех, кто будет обнаружен на кордоне, доставить в Латвию. Исполняйте…
— Да, — ответил человек и сел на камень, поставив винтовку между колен и скучно глядя на суетящихся татар. Этих выродков он презирал. Когда они вырежут русских и хохлов на этой земле, то настанет и их черёд. Они неизбежно свалятся в рабовладельческую дикость, болезни, грязь — и надо будет лишь ускорить процесс… А пока — пусть работают.
Ему вспомнились стихи, читанные ещё в колледже. Как там было…
Он улыбнулся и подумал, что надо бы искупаться сегодня.
— Хо-лод-но-о-о!!! — радостно завопила Алька и нырнула, оставив над поверхностью воды разбегающийся круг.
— И-ди-от-ка-аААА!!! — взревел Витька, следом за ней рухнув в майскую воду под злорадный хохот разлёгшегося на теплом по-летнему майском песке Вальки. Алька, вынырнув, зафыркала, замотала волосами и звонко крикнула:
— Глядите, воин — сидит под кустом, да воет!
— Не куплюсь, не ждите, — невозмутимо ответил Валька, переваливаясь на живот. Ему вдруг стало грустно. Год. Он уже год здесь. И это был хороший год, но даже в самой мысли о том, что это был хороший год, проглядывало что-то кощунственное. А потом всплыла другая мысль — что скоро будет лето, и Мора… Валька даже не думал, что она может не сдержать слова.
А мать и отец уже год в тюрьме. И Михал Святославич молчит…
Май. На гирловских полях уже вовсю идёт сев, зацвели сады и скоро лето.
— У меня через два дня день рождения, — сказал Валька, садясь. Витька, карабкавшийся по песку на четвереньках с явным намерением отряхнуться на друга, замер:
— Правда, что ли? — Валька кивнул. Витька сел рядом на песок и грустно сказал: — А я не помню, когда у меня.
— Серьёзно?! — теперь уже изумился Валька. — Ты же не маленький был…
— Не помню… — Витька пожал мокрыми плечами. — Правда.
Валька ошарашено замолчал. Такого он себе и представить не мог. Алька, выбравшаяся на песок тоже, встревожено посматривала на мальчишек, потом спросила:
— Вы чего?
— Вить… — Валька обнял Витьку рукой. — Слушай. Я что тогда предлагаю. Давай будем праздновать вместе, если уж ты не знаешь, когда твой!
— В смысле? — не понял Витька. Валька вздохнул:
— Ну что тут непонятного? Мой день рождения — твой день рождения. Всё такое прочее. Любовь. Морковь. Roval an roval, thand an thand(Крыло к крылу, щит к щиту… (синдар.))…