Макгрудер (прекращает свою пантомиму и падает на кровать). Боже, вот это утешение!
Шварц. Послушай, Уолли! Здесь еще вот что написано: «Двигательная дисфункция почти никогда не заканчивается смертью». Ты слышал? «Почти никогда не заканчивается смертью». Потом вот что: «Многие пациенты живут двадцать — двадцать пять лет и даже больше».
Макгрудер. Двадцать пять лет в постели, писать в пижаму, быть парализованным слепым импотентом.
Макгрудер и Шварц смотрят друг на друга без слов. Входит Линвивер.
Линвивер (пересекает палату). Последнее предупреждение, парни! Живо-живо! Встаем, встаем, ребята. Вас ждет королевский завтрак. Горячие бутерброды, рисовые хлопья, овсянка или «Завтрак чемпиона», на ваш выбор. Личный осмотр через десять минут! (Поворачивается к Дадарио.) Я буду скучать, Дадарио! Мне будет так не хватать тебя в этом цветнике!
Дадарио стоит отдельно от всех этим утром, он готовится к уходу, укладывает вещмешок.
Дадарио. Я тоже буду скучать по тебе, Линвивер. Ты был просто лапочкой по сравнению с остальными.
Линвивер (к пациентам). Попрощайтесь с Дадарио. Парни! Пожелайте счастливого пути свободному человеку! (Пациенты прощаются с Дадарио, машут руками, каждый на свой манер. Он направляется к двери, ухмыляясь, оборачивается, показывает «V» — как знак победы. Линвивер опять обращается к пациентам. ) Вот он уходит, парни. В полном здравии! Ходячее доказательство чуда врачебной науки, триумфальной победы над гонококками. Получилось у Дадарио, получится и у вас!
Maкгрудер (смотрит, как Дадарио и Линвивер выходят; Линвивер направляется в кабинет к доктору Гланцу). Хотел бы я поверить в это. (Оборачивается к Шварцу.) Что там написано о парезе, Шварц? Меня это просто пугает. Конечно, ужасно быть парализованным и ослепнуть, но безумие… (Он пожимает плечами.)
Шварц. Очень хорошие новости о парезе, Уолли! Превосходные новости! (Пауза, он из последних сил старается оправдать свой оптимизм.) Возможно, не такие хорошие новости, как о двигательной дисфункции, но все же они дают какую-то надежду.
Макгрудер. И что там написано?
Шварц. Вот, послушай. «Изредка случается ремиссия; бывают случаи, когда больной может даже вернуться к прежней деятельности». Ну, что скажешь? У тебя может быть ремиссия. Это почти то же самое, что выздоровление.
Макгрудер. Но разве там не сказано «изредка»?
Шварц. Да, сказано.
Макгрудер. Ты разве не знаешь, что означает слово «изредка»?
Шварц. Конечно. Нечасто.
Mакгрудер. И ты называешь это хорошими новостями?
Шварц. Конечно, Уолли. Это лучше, чем «никогда».
Макгрудер (стонет). Что там сказано насчет симптомов?
Шварц (снова колеблется). Уолли, Уолли! Зачем тебе это? Это так мучительно. Все равно что ковыряться в ране…
Макгрудер. Продолжай, прочти мне это, Шварц. Пожалуйста! Мне лучше знать.
Шварц (начинает читать). «Наиболее часто первые психические симптомы заметны в таких проявлениях, как чистоплотность и аккуратность в одежде». (Шварц поглядывает на Макгрудера, который нервно одергивает свою больничную робу, приглаживает волосы и начинает вычищать грязь из-под ногтей.) Больной боится потерять состояние, работу, семью, навыки самообслуживания. Пациенту кажется, будто все стремятся его обворовать. С другой стороны, появляется болезненное самомнение, он начинает считать себя божеством, владельцем бесценных сокровищ, прекрасных женщин и сказочного богатства. (Пауза, поднимает глаза.) Я никогда не слышал, чтобы ты хвастался чем-нибудь таким. Разве что своей девушкой. Во всяком случае, ты никогда не вел себя как наследный принц.
Макгрудер (очень нервно). Пока нет. Продолжай.
Шварц. Развиваются серьезные проблемы с речью. Например, больному становится трудно произносить согласные буквы «Л» и «Р». Следовательно, ему трудно выговорить фразы типа «Карл у Клары украл кораллы», или «Корабли лавировали, лавировали, да не вылавировали», или «Тридцать третья артиллерийская бригада». «Методистская епископальная».