Макгрудер (высвобождается из его объятий). Что вы такое говорите? Вы понимаете, что вы говорите?
Линвивер (осторожно). Пусть остальное тебе расскажет шеф, сынок Пусть объяснит доктор Гланц. Он хочет тебя видеть прямо сейчас. И вот, кстати, твое предписание. Ты можешь завтра возвращаться в часть.
Вручает ему предписание.
Макгрудер (все еще в состоянии шока). Отрицательная реакция Вассермана? Ложно положительная реакция? Тонзиллит?
Он останавливается перед кабинетом доктора Гланца и слушает, что происходит внутри. Совершенно понятно, что у него на уме, когда он это слышит. В это время свет переключается на кабинет доктора Гланца, который сидит перед магнитофоном, слушая интервью с Макгрудером, — выражение лица чувственное, бесстыдно чувственное.
Голос Гланца. Блиц-опрос. Сессия номер два. (Пауза.) А теперь, Макгрудер, мы хотим напомнить тебе снова, что ты должен описать своими словами первые отношения с девушкой, своими словами. Итак? (Пауза.) Ее соски затвердели и порозовели, когда ты прикоснулся к ним рукой?
Голос Макгрудера (протестуя). Но, сэр… (Пауза.) Да, сэр, они затвердели, но…
Голос Гланца. Ты сам должен рассказать, мы на этом настаиваем!
Голос Макгрудера. Хорошо, сэр, пусть так. Соски порозовели и напряглись, когда я прикоснулся к ее груди.
Гланц останавливает магнитофон и прокручивает ленту назад, заново прослушивает кусок, а потом продолжает слушать дальше.
Голос Гланц а. И ее бедра. Они были горячие и гладкие, когда ты их гладил?
Голос Макгрудера. Да, сэр. Они были горячие и гладкие, когда я гладил их.
Магнитофон выключается, и Макгрудер входит в кабинет.
Гланц (засуетившись). Как раньше говорили, «и на старуху бывает проруха». Ты понимаешь, что это значит? Ты слышал эту поговорку?
Макгрудер (медленно, как в трансе, почти беззвучно, с медленно нарастающей яростью в голосе). Это не только раньше так говорили. Это и сейчас так говорят, сэр. (Слово «сэр», произнесенное после паузы, звучит угрожающе.) И на старуху бывает проруха.
Гланц. Так или иначе, ты понимаешь суть. Это относится и к нашим современным научным методам диагностики. Самые совершенные инструменты и методы диагностики иногда дают сбой. Например, реакция Вассермана. Самое надежное средство для обнаружения сифилиса несовершенно. В твоем случае оно дало сбой.
Макгрудер (тихим угрожающим голосом). Тогда почему вы не сказали мне об этом, сэр?
Гланц (не услышав его протест). Как тебе, без сомнения, уже сказал Линвивер, твоя положительная реакция Вассермана была вызвана тонзиллитом, когда у тебя впервые здесь взяли анализ, и потом все это только усугублялось. Микроорганизмы при тонзиллите и спирохеты по своей природе довольно похожи и дают одинаковую реакцию Вассермана. Это не так часто бывает, но все же случается…
Макгрудер (все еще спокойно, но уже громче). Вы могли сказать мне об этом.
Гланц. О чем я мог сказать, Макгрудер?
Макгрудер (во весь голос). Вы могли мне сказать!
Гланц (несколько обеспокоен его тоном). Сказать что?
Макгрудер. (Он тщательно выговаривает слова и с трудом сдерживает ярость.) Скажите мне теперь, что вы должны были сказать мне раньше.
Гланц. Мы не вполне понимаем…
Макгрудер (довольно агрессивно, игнорируя субординацию). Тогда я заставлю вас понять. Если бы вы сказали то, что должны были сказать, у меня была бы надежда. Вы должны были сказать, что положительную реакцию могла вызвать другая болезнь. Например, хронический тонзиллит. Плоскостопие! Стригущий лишай! Что угодно! Вы не имели права уверять меня, что я умру разбитый параличом и слепым!
Гланц (встревоженный тоном Макгрудера, поднимаясь со своего кресла). Осторожно, Макгрудер. Я официальное лицо при исполнении. Держи себя в руках. Я не говорил тебе о возможной ошибке в диагнозе только потому, что у нас есть приказ никогда не давать пациентам ложную надежду.
Макгрудер. Надежду! Что ты знаешь о надежде и ожидании?! Не говори мне о надежде и ожидании, несчастный ты сукин сын!
Гланц. Ты забываешься, Макгрудер! Тебя посадят за это. Ты говоришь с лейтенантом армии США!
Макгрудер (подходит ближе к Гланцу, берет железный стул и двигается навстречу). Заткнись и слушай! Теперь я кое-что тебе скажу. И не тычь мне своим званием! Для меня ты хуже фашистов. Ты отличаешься от эсэсовца только тем, что от эсэсовца не пахнет хлороформом. Дай мне эту запись, свинья, садист поганый!