– Вы так пессимистически смотрите на положение вещей, что становится непонятно, зачем же Вы лично готовы присоединиться к нам.
Товарищ Фриц покачал головой.
– Я не беспокоюсь за себя. Лично мне не страшны казаки… Я имею в виду женщин и подростков. Однако мы уклонились в сторону. Если бы дали мне хоть десять человек, вооружённых браунингами, смелых, решительных ребят, я бы поручился вам за удачный исход.
– Люди, записавшиеся в охрану, во всяком случае, не трусы, – веско заметил Лорд.
– Когда предполагается демонстрация?
– Через два дня.
– Вы дадите мне возможность переговорить с людьми?
– Вы это можете сделать ночью, накануне выступления.
– Прекрасно. Теперь покажите мне план улиц, по которым мы должны пройти.
Фриц долго рассматривал карандашный набросок, слушая объяснения Лорда.
– Благодарю Вас. Теперь мне всё ясно… Самый удобный путь для отступления – река. Мы дойдём до места. Здесь демонстранты должны разделиться на отдельные группы и скрыться в соседних улицах.
– Часть проберётся по льду в заречную слободку… Так. Теперь перейдём к мелким деталям. Нельзя ли будет достать фунта два-три медвежьего жира?
Комитетчики удивлённо переглянулись.
– Зачем оно вам?
– Сейчас я вам объясню. Опыт Запада дал нам много приёмов уличной борьбы. С целью противодействовать атаке конницы рекомендуют баррикадировать улицу телефонными столбами, бросать битые бутылки, доски, утыканные гвоздями, и много тому подобное… Сало же менее хлопотливое и, пожалуй, в некоторых случаях более действительное средство. В особенности, если ветер дует навстречу коннице. Стоит намазать сырым медвежьим салом шапки тех, кто будет стоять в первом ряду, и лошади казаков заартачутся – сломают строй.
– Теперь мы понимаем: лошади будут бояться запаха сала – будут чувствовать близость зверя. Пробовали вы когда-нибудь это средство на деле?
– Случалось, – уклончиво ответил Фриц.
– К сожалению, сырого сала мы не достанем.
– Ну, тогда и толковать нечего… Не забудьте предупредить свою публику, чтобы, по возможности, одевались поплотнее. Рекомендуйте завязывать головы башлыками.
– Нагайки в виду имеете? – улыбнулся Лорд.
– Без этого дело не обойдётся, – пожал плечами Фриц.
Ремнев сочувственно кивнул головой. В глубине души он сознавал бесплодность предполагаемого выступления. Считал его преждевременным. Но как человек партийной дисциплины, он подчинялся большинству и не высказывал своих сомнений.
– Я ухожу, господа, – поднялся Фриц, застёгивая пальто.
Комитетчики не возражали.
– Может быть, вас проводить, товарищ, – предложил Лорд.
– Зачем? Дорогу я знаю.
– Теперь на улицах неспокойно: шляются пьяные солдаты. Наконец, нужно остерегаться сыщиков.
Фриц выразительно хлопнул рукой по правому карману.
– У меня есть оружие. Прощайте.
…После его ухода товарищи распределили роли на завтрашний день и, в свою очередь, простились с дядей Колей.
…Лорд и Ремнев пошли вместе.
…Снег скрипел под ногами.
На небе отражалось бледное зарево электрических фонарей, горящих в центре города…
Товарищи ускоряли шаги.
Было холодно и хотелось спать…
Глава XVI
Накануне демонстрации
К вечеру, накануне того дня, в который предполагалась демонстрация, улицы города точно вымерли. Обыватели пугливо жались в своих квартирах. Опасались неожиданных обысков, арестов, чуть ли не погромов.
По городу циркулировали самые нелепые слухи. Серые мещанские низы глухо волновались.
На уличных перекрёстках, на толкучке, в грязных полутёмных пивных передавались из уст в уста сенсационные подробности о завтрашнем выступлении.
Фантазия народных масс бывает неистощима в тех случаях, когда дело касается событий, выходящих из рамок обыденной действительности.
Стоустая молва гуляла по городу.
Трудно было сказать, каким образом случилось, что слухи о демонстрации распространились с такой быстротой. Но факт был налицо. Везде говорили о предположенном выступлении.
Жители заречной слободы с лёгкой руки какого-то лавочника Луки Ивановича клятвенно уверяли друг друга, что завтра «студенты и жиды зажгут город с четырёх сторон».
Таинственным полушепотом о бомбах, будто бы спрятанных под папертью собора. Много было вздорного и глубоко невежественного в этих толках…
Часов в восемь утра Ремнев зашёл к Лорду.
Последний стоял в столовой и, торопливо прожёвывая бутерброд с сыром, спросил:
– Готовы листовки?
– Я принёс с собой полторы тысячи экземпляров. Остальное оттиснут к утру.