— Отпустить? — спрашиваю жену.
— Конечно, отпусти. Видишь, как она скучает.
Вынес я свою Куву́ — так мы её звали — во двор. А во дворе мороз и снег глубокий. В феврале это было.
— Ну, — говорю, — лети!
И пустил.
Полетала она над домом, а потом села в огород и ну купаться в снегу. Уж мылась она, мылась, кажется, каждое пёрышко снегом протёрла.
Вымылась, вспорхнула и полетела, но не в горы, а в коридор. И только я открыл дверь в квартиру, как она порх — и на печку!
— Что, не хочет? — спрашивает жена.
— Как видишь, — говорю. — Опять на своей скале.
С тех пор ежедневно Кува выходила на прогулку, только не через дверь, а через форточку.
Вылетит, полетает, полетает, покупается в снегу — и опять домой.
А тут случилось мне на охоте у ястреба отбить курочку. Курочка была еле живая. Привёз я её домой. Она не то что летать — даже ходить не могла: ястреб сильно её поранил. Левый глаз был закрыт, и кругом — засохшая кровь. Головка была вся испачкана кровью. А под левым крылышком вырваны перья, и большая рана, почти до костей. И вот сидит моя больная с закрытыми глазами и головку опустила.
— Не выживет, — говорит жена.
— Пожалуй, да, — отвечаю я. — А хорошо, если выживет, тогда им веселее будет.
Дело было вечером. Кува уже спала. Стоит на одной ножке и головку под крыло спрятала.
Взял я Кукý — так мы назвали вторую курочку — и посадил рядом с Кувой.
— Садись, — говорю, — рядом. Может, почувствуешь, что не одна, и легче станет.
Кува испугалась, отскочила в сторону и всё смотрит, смотрит на Куку, вытягивая шейку.
Вот что-то Кува спросила на своём языке. А Куку сидит, опустив голову, с закрытыми глазами, не отвечает. Тогда Кува приблизилась к Куку и всё расспрашивает, расспрашивает… и начала ухаживать за Куку: очистила все пёрышки от крови на голове, на крылышке. Прыгает на одной ноге вокруг Куку и всё говорит, говорит… А Куку лишь редко и жалобно отвечает.
Выключили мы свет, и умолкли наши питомцы.
А утром, чуть стало светать, на «скале» снова слышен бойкий говор Кувы и хотя редкие, но более ясные ответы Куку.
Куку сидит уже с поднятой головкой, и один глаз открылся.
— Выживет, — говорит жена.
— Выживет, — отвечаю я.
Открыл я форточку, хотел, чтобы Кува слетала на прогулку, — не идёт, всё хлопочет около Куку. Подали мы завтрак: зёрен и воды в блюдечке. Кува угощает Куку, но той ещё, видно, не до еды: не ест.
Кува мокрым клювом коснулась клюва Куку, и капелька воды попала ей на клюв.
Куку почувствовала капельку и жадно защёлкала клювом. А потом одним глазом уставилась на блюдце с водой, которое ей, наверное, показалось маленьким озером, и начала пить и долго-долго пила. А на третий день зёрна клевать стала и открылся второй глаз.
А через две недели и Кува и Куку вместе на прогулку через форточку стали летать.
А по утрам в моей квартире, как в горах, всю зорю — на весь дом: «Кува-куку, кува-куку, кува-куку!..»
Вот, думаю, дожил: в доме, а как на охоте.
А тут подошёл март месяц. Дружная весна как-то сразу прошла по всей Средней Азии. Шумят бурные горные реки. Задымились голубые горы. Гудит воздух от крика прилётных птиц. Беспокойнее стали мои пернатые и дольше задерживаются на прогулке. Куку всё скребёт на печке кирпичи и крутится на одном месте. «Не иначе, — думаю, — гнездо собирается вить».
А в одно утро что-то особенно бойко и долго они разговаривали и… не вернулись с прогулки.
ВАСЬКА
Часов в одиннадцать утра, когда солнце стояло почти в зените и настойчиво лило потоки горячих лучей в самые затаённые уголки ущелий, а раскалённый воздух невидимыми волнами обжигал наши лица, мы спускались по крутым скатам одного из отрогов Тянь-Шаня к Ключу жизни.
На небе ни одного облачка. Оно, как огромный голубой парашют, своими краями уцепилось за хребет Тянь-Шаня и вот-вот переполнится горячим дыханием гор, оторвётся и полетит.
Жарко. Жара истомила всё живое.
Горы молчат. Только высоко в небе парит орёл в надежде отыскать добычу да мы с Жамангулом, обливаясь пóтом, спешим к заветному ключу.
Сколько раз мы находили у него желанный приют, сколько раз утоляли жажду его студёной, прозрачной, чистой и вкусной водой! Сколько часов просиживали мы около него в летние знойные дни!
Ни с каким напитком не сравнить его воду.
В конце ущелья, где оно прорывается в долину, из-под высокой нависшей скалы бьёт небольшой ключ. И кажется, что под этой скалой находится огромный резервуар, а скала охраняет его и бережно и экономно подаёт всё новые и новые порции.