От имени Православия, и никак не меньше, Кураев говорит тоном безапелляционным, высокомерным, тоном абсолютно безупречного учителя по отношению к тому, кого он изображает нашкодившим мальчишкой. «Моя работа в принципе корпоративна», -писал он в указанной газете «Радонеж», - и она осуществляется в «постоянном и самом тесном контакте со всей массой православного духовенства». То, что есть корпоративный интерес, готов согласиться, а насчет «всей массы» - сомневаюсь, тем более, что «масса» - это совсем не соборность.
Кураев сурово учит трезвости, умению решительно говорить «нет», запросто проводит сравнения между миссионерами и еретиками, напоминает о голосе Предания, рассуждает о великих опасностях миссионерства (уж еретики-то, дескать, вовсю миссионерствовали, а понятливый читатель о прочем догадается), об особенностях современной аудитории и пр. Из рассуждений Кураева вытекает, что Мень ни в чем не разобрался, неправильно проповедовал, «опьянился модами века сего» (с.45), не так как надо отвечал на заданные ему вопросы, сплошь и рядом делал грубые ошибки, очевидные и студенту семинарии, но «можно быть благодарным и за его ошибки». Не ясно только, почему же Мень был убит, если его покладистость не давала ему сил говорить, когда следует, твердое «нет».
Если автор думает убедить своих читателей в подлинной православности его статьи, то он ошибается. Но что делать? Все можно понять. В конце концов Кураев - выходец из советской философской среды, для многих (хотя и не всех) представителей которой характерен тот демагогический давящий стиль, который он и воспроизвел на своих страницах. Не в этих ли кругах он научился ссылаться на «массы»? Он охотно упоминает Ленина как «авторитетнейшего российского демонолога» (с.16) и демонстрирует, что ему не нравится, как Даниил Андреев написал о демонических инспирациях в деятельности Сталина.
Насколько прав сам Андреев - другой вопрос, и не к Кураеву же ходить за ответом. К Меню приведенный им пассаж из Андреева прямого отношения не имеет: цитировал Кураев только то, что Мень признал определенную долю правоты Андреева относительно существования небесного кремля, а не относительно Сталина и вовсе не по поводу теософских идей Андреева. Но симптоматично, что выпад против Андреева появился именно в связи со Сталиным. Уже есть люди, открыто заявляющие о себе как о «православных сталинистах», так что Кураеву ни к чему с ними ссориться.
«Сегодня у меня не меньший опыт публичных выступлений, чем у отца Александра», - требует почтения автор (в газете). Но возьмем несколько характерных мест из его статьи, показывающих, как легко погибшего свидетеля веры можно записать в лагерь гнусных колдунов, ведьм и оккультистов, если принимать те нормы ведения дискуссии, какие предлагает миру Кураев. Преподаватели курсов нетрадиционной медицины, как он оскорбительно заявляет, - «всего лишь учителя оккультизма. И вот в такой ситуации православный священник, по сути, благословляет аудиторию: да, да, слушайтесь своих наставников, Церковь не возражает против того, что они вас обучают технике «парапсихологии». А в качестве защиты от «негативных полей» священник порекомендовал лишь «открытость»» (с.17) и т.д.
Сделаем элементарное сравнение написанного Кураевым и сказанного Менем в его книге «Магия, оккультизм, христианство» (М.: Фонд имени Александра Меня, 1996). Речь в ней идет вовсе не о благословении оккультизма, а о тех видах риска, которые действительно хорошо известны не только в той аудитории, где выступал Мень, но и за ее пределами. Мень дальше сам дает свой перечень некоторых видов риска (раздел «О духовном целительстве»), который стоит воспроизвести:
а) есть риск как для лечащего, так и для его пациента, при передаче духовной и душевной энергии;
б) риск в контактах с темными трансфизическими слоями;
в) риск от прямых контактов с демонами;
г) риск от идолопоклонства;
е) риск от праздного любопытства;
ж) соблазн массовости эффекта воздействия.
Здесь можно спорить, все ли виды риска перечислены, не упущено ли что-нибудь, не сказано ли что-то слишком бегло. Но Кураев, проигнорировав сказанное Менем, безосновательно и вопреки словам самого Меня обвиняет его в том, что он одобряет разные целительские шоу, «наполненные «святым смехом», «покоем в Духе» и исцелениями от веяния пиджака» (с.16), и приглашает туда людей. Остается задать вопрос, а честным ли способом ведения дискуссии мы имеем дело?