Но ему еще очень хотелось жить, и он молился о том, чтобы жизнь была ему дарована хотя это и казалось невозможным. Он прекрасно понимал, что, с точки зрения врачей, все кончено, и тут, как сам он рассказывает, ему стало страшно. В горе и страхе своем он обратился к о.Александру Меню, моля его заступиться перед Господом и вымолить для него исцеление.
Исцеление наступило, поразив всех врачей, которые в его историю болезни записали коротко и просто, без объяснений: «полное выздоровление».
- А почему именно к о.Александру Меню Вы обратились? — спрашивает интервьюирующий о.Карлоса итальянский журналист. - И что Вы вообще о нем знали, Вы, католический священник, латиноамериканец, такой, казалось бы, далекий во всех отношениях?
- Я знал, что он - мученик за Христа. Его убили за его христианскую веру. Всю свою жизнь он был свидетелем. Он свидетельствовал о Боге в мире, где была провозглашена ненависть к Богу. Он жил, зная, что каждый день может стать последним днем жизни. Его преследовали, ему угрожали, его унижали и оскорбляли, и все это он переносил, не жалуясь, потому что любил Бога. И, в конце концов, его убили. Я считаю его святым, и к нему я обратился, моля о заступничестве. Я не имел счастья знать его при жизни, но прочитал про него все, что было написано на доступных мне языках. Мне кажется, что он стал как бы символом, надеждой той катакомбной Церкви, Церкви мучеников, которая в девяностые годы вновь получила возможность свободно молиться; и мне кажется также, что фактически он стал духовным главой Русской Православной Церкви. После 70 лет атеистического коммунизма он первым по-настоящему заговорил о Боге, о Христе. За это его и ненавидели все его прежние враги; за это и убили.
- Вы уверены, что Ваше выздоровление - не результат лечения, а именно чудо?
- Лечение помогло мне пережить операцию в 1990 году. Но, когда появились метастазы в печени и в костном мозгу, никакое лечение уже ничего не могло сделать. А исцеление было внезапным и совершенно неожиданным, так что поразило всех врачей. Я знаю, что я молился Богу, прося о.Александра за меня заступиться. И я должен сказать - но об этом пока не буду рассказывать подробно, - что и дальше у меня навсегда осталось глубокое ощущение его присутствия в моей жизни.
- Вас, католического священника, не смущал тот факт, что Вы просите о помощи человека, священника другой конфессии?
- А какую роль это играет? Он - священник, служитель Христа и мученик за Христа. А Церковь вся - Церковь Христова.
Сегодня о. Карлос — такой же крепкий, сильный, жизнерадостный человек, каким был до испытания болезнью и чуда исцеления; пожалуй, как было сказано, еще более жизнерадостный — и вместе с тем неожиданно задумчивый и внимательный ко всякому ближнему, ИНОМУ. И чем больше он «иной», тем более о. Карлос к нему внимателен и исполнен уважения.
Это интервью, приведенное нами с сокращениями, было взято у о. Карлоса Торреса журналистом Ренцо Аллегри.
Владимир Ерохин
Герой России Александр Мень
Герой смеет то, чего не смел никто.
Есть понятие культурного героя - такого, как Прометей, принесший людям огонь с небес.
«Огонь пришел Янизвесть с небес на землю».
...Мы вышли из бассейна, и я сказал Павлу Виноградову, что уезжаю в Харьков на меневские вечера. - А, Мень, - сказал тинэйджер, что-то припоминая. - Это святой, что ли?
Я вовсе не хочу сказать, что устами младенца глаголет истина, но в народном чувстве остался след святости этого имени.